самого моста из колонны выскочило несколько человек и кинулось бежать в разные стороны. Конвойные, конечно же, сразу заметили и открыли огонь по беглецам. Пока вели огонь по этим, из строя выскочило еще несколько человек, и тоже побежали в разные стороны. Но эти далеко не убежали. Не успели. Их сразу же покосили из автоматов. Чтобы удостовериться, что они действительно убиты, немецкий офицер в каждого из пистолета выстрелил. Стрелял в голову. Самые первые, кто кинулся бежать, а их было пять человек, все до единого ушли. Пули их не догнали, а немцы за ними погони устраивать не стали. Побеги за ними, тогда разбегутся остальные.
После этого случая конвойные прямо озверели. А старший конвоя, долговязый немецкий офицер, коверкая русские слова, так и заявил пленным: «Если кто еще попытается бежать, конвойные будут открывать огонь по всей колонне пленных. Предупреждаю, дисциплину не нарушать!» Снова колонна двинулась. Остались лежать на снегу наши товарищи, первые жертвы фашистского плена. Совсем немного прошли от этого места, как снова остановились. Пленный молодой солдат оступился нечаянно, вывихнул ногу в ступне и сейчас не может идти. Двое конвойных начали его бить прикладами винтовок, чтобы он шел. Ведь прекрасно видят, паразиты, что человек действительно не может идти. Он даже не может ступить на ногу. Колонну погнали дальше. Когда мы отошли на порядочное расстояние, там, сзади прозвучал винтовочный выстрел. Конвойный бегом начал догонять строй, то есть колонну пленных. Молодой пленный солдат был убит. Это был первый выстрел по тем, кто не мог идти.
Колонна остановилась у скотного двора, рядом с населенным пунктом. Скотный двор пустовал, вот нас и загнали сюда. Двор был каменный, внутри все было разрушено, местами даже не было потолков, но крыша, крытая черепицей, была цела. Окна были забиты досками. С обеих сторон большие двустворчатые двери немцы снаружи закрыли. Внутри двора пленные начали разводить костры, чтобы хоть немного подсушить одежду и обувь. Да и жрать сильно захотелось. Из продуктов в моей сумке, кроме нескольких сухарей, ничего не было. У некоторых разведчиков в мешках сохранились консервы и сахар. Вот мы и поделились между собой, кто чем богат. Мы- все бывшие разведчики, решили держаться вместе и друг друга не оставлять в беде. Среди нас тут же находился бывший старшина роты Махиня. Да…Тяжело мы все переживали. Ну, а что сейчас будешь делать? Сейчас будем только рассчитывать на удобный случай совершить побег. Только таким образом можно вырваться на свободу. Других выходов нет. Некоторые пленные забрались на потолок, чтобы оттуда через щели крыши посмотреть, велика ли охрана около скотного двора, однако ничего не было видно. Часовых не видно, но хорошо слышно, как они разговаривают около стен, а у дверей часовой почти беспрерывно наигрывал на губной гармошке. Несколько смельчаков осторожно начали разбирать черепичную крышу. Им удалось сделать квадратное отверстие, в которое свободно может пролезть человек. Отверстие проделали у самого края стены в ту сторону, где еще находились скотные дворы и другие разные постройки. Все делали так тихо, что у немцев не вызвало никаких подозрений. Гармошка все продолжала играть. Некоторое время в отверстие вели наблюдение. Нет, немцев на этой стороне не было. Вылезать через отверстие решили тихо, по одному, с большой осторожностью. Маленькая оплошность- и все дело можно испортить. Более двадцати человек тихо, осторожно, без всякого шума выбрались наружу и также тихо удалились от этого проклятого места. Наблюдение велось беспрерывно. Все дело испортил один старшина. Или его трясло, как только он начал вылазить, или еще что-то, но факт тот, что когда он вылазил, посыпалась черепица. Сразу же закричали немцы и открыли огонь по этому месту, где было отверстие. Старшина вывалился наружу, прошитый пулями. Какими только словами не ругали этого старшину. Если бы он только упал обратно сюда и остался жив, его бы, наверно, растерзали сами пленные. Но сейчас он ничего не видел и не слышал. Сам погиб и остальных подвел.
Стрельба и крики снаружи продолжались долго, наверно была устроена облава на беглецов. Да…Как все хорошо складывалось. Очень-очень многие могли бы спастись сегодня, если бы не этот старшина. Теперь жди опять удобного случая, да и неизвестно еще, чем все это кончится. Что скажет еще утро? Двое разведчиков тоже выпрыгнули в это отверстие как раз перед тем, как прыгать толстому старшине. Сумели ли они убежать от погони и укрыться где-нибудь или полегли под пулями? После прекращения стрельбы наступила тишина до самого утра. Снова слышен через стену разговор немцев, на гармошке больше уже не играли.
Утром всех выгнали из скотного двора. Когда выгоняли, то сильно ругались, а чуть кто немного замешкается, били прикладами. Среди вчерашних конвойных появилось несколько новых, вот они-то так усердно и работали прикладами. Но особенно бил пленных увесистой палкой совсем молоденький немецкий солдат. Ну, прямо совсем мальчишка, лет 16-17-ти не больше. Но этот мальчишка – самый настоящий звереныш. Палка в его руках так и ходила по спинам пленных, а некоторым попадало по голове. Каждый удар он сопровождал русской матерной бранью. Где и когда успел так научиться ругаться этот фашист? Мне от него тоже пришлось получить увесистый удар. Во время построения особенно сильно ругались и били. Только и слышно было: «Дисциплин! Дисциплин, русска сволош!» Когда была построена колонна, то к ней подтащили за ноги три мертвых тела из числа тех, кто ночью совершал побег. В числе этих троих был старшина и разведчик Алеша Николаев, а третий был не знаком мне. Алеша Николаев был замечательный разведчик из бывших моряков. Ни я, ни остальные разведчики так и не знают адрес его родных. Возможно, кто-нибудь из нас вырвется на свободу и ничего не сообщит родным о его смерти, так как никто не знает, откуда он. Конечно потом, немного позже, мы начали на клочках бумаги записывать адреса друг друга. Но это потом, а сейчас пока что…
Перед строем колонны пленных выступил начальник конвоя. Он сказал, что ночью пленные, совершившие побег, все до одного были пойманы и расстреляны. Потребовал, чтобы больше этого не было, потому что все равно никому не убежать. Того, кто еще попытается убежать, ждет тоже самое. Он указал на убитых пленных. Все понимали, что он нахально врал, что будто бы все пленные, совершившие побег, пойманы и расстреляны. Кроме этих троих всем остальным удалось бежать. Никто из них не пойман. Если бы их действительно переловили, то расстрелянные их тела тоже бы находились здесь.
