— Да щас! Я теперь, если можно так сказать, новую жизнь начинаю — на пенсию перехожу. В смысле, никаких мне больше «клубных девиц» и прочих гулянок. Найду себе смирную старушку и будем мы с ней друг дружку кашками кормить.
— Депрессивный ты, Вадик. И мечты у тебя депрессивные. Тогда один к нам приезжай! Мы тридцатого выдвигаемся. Вот тридцать первого отработаете, и сразу приезжай! Я к твоему прибытию по посёлку пробегусь — всех знакомых бабушек тебе на смотрины приглашу. Или ты уже сам какую присмотрел?
— Да есть, в принципе, одна кандидатура. Валентиной звать. По части матюков любого Михалыча за пояс заткнёт. Тока я, походу, ей не глянулся. Она мне вслед ведро помойной воды плеснула, мол, чтоб не возвращался. Я ей, кажется, накануне немножко нахамил. По её словам, интеллигентную даму «каргой старой» обозвал и обещал в лоб двинуть.
— На тебя это прям не похоже. Шутишь?
— Да какой там!.. Свет! Давай так: я ничего не обещаю, но и не отказываю. Там посмотрим. А сейчас давай делом займёмся. Последняя неделя, а хвостов выше крыши. Сама знаешь…
Иди, иди, Светка… в бухгалтерию! Видишь, я в печали… Какая-то тоска и пустота внутри. Привык я за эти месяцы к Снежанне. Или, может быть, даже полюбил… Не знаю. Просто приятно было себе представлять: вот мы всей семьёй на море, вот — детей в школу повели. Вот я сына учу домики строить. А Снежанка с дочкой на пианино гаммами бренчат… Наверное, я уже, действительно, «старпёр»… Отгулял своё, а теперь хочется обычного тепла и мира. Интересно, тридцать два года — это уже старость, или просто конец юности?
Хотя, с юностью — это я, конечно же, хватил… Снежанка, вон, юная. Навечно. С ветром в голове и вечеринками. И Танька юная. Хотя, посерьёзнее Снежанки. Да и поответственней. Я, вон, думал, она меня теперь подкалывать всё время будет. Насмешничать и глумиться. Всё новые и новые подробности моего позора «вспоминать». А она нет — ничего не изменилось. Серьёзная, внимательная. Повезло мне с секретаршей! Такую стоило и подождать. Пока одна секретУТка другую сменяли. Уже прям думал, эта свистопляска никогда не кончится. Хороший из Татьяны секретарь, хороший. Повезло…
* * *
Предновогодняя неделя пролетела, как всегда, незаметно. Просвистела, я бы даже сказал. В беготне, ругани, нервах и «сюрпризах». Каждый год одно и то же. Как будто, весь год накапливаем проблемы и «хвосты», откладывая до последнего и вот, в последние три-пять дней, надо всё срочно решить и утрясти… В авральном режиме. Не умеем мы по-другому. Не получается.
Вот и 31 декабря. Рабочий день — чисто символически «рабочий». Все в приподнятом настроении. Смех, суета, предвкушение… Поздравил сотрудником с Наступающим, пожелал хороших «каникул». Пора и к Светке за город выдвигаться. Пока всё в пробках не встало. Хотя, в городе пробки уже с утра. У всех в самый последний момент вдруг вспоминается, что не всем подарки купил или стратегический запас майонеза не полный…
Когда уже подъезжал к выезду из города, вспомнил: а подарки-то забыл! Прям как увидел: вот они, стоят сиротливо мои яркие пакетики с коробочками. Прямо у двери. А Вадик-дурак, выходя, случайно их и не заметил. Ч-Ч-ЧЁРТ! Придётся возвращаться…
Подъехал к офису. Почти никого нет. Редкие «опоздуны» и «опоздухи» только. Шубки-куртки надевают. Торопятся. Вошел в приёмную. Татьяны уже нет. Понятное дело: чего тут высиживать? Время-то — почти четыре. Пока домой доберёшься, пока нарядишься… то сё… уже и за стол пора. Праздновать.
Вдруг, какой-то шорох в кабинете. И снова тихо всё. Вхожу. Подарки мои на месте. Осмотрелся: что тут шелестело и спотыкалось? Заглядываю в душевую: батюшки!!!
— Татьяна???!!! Ты что здесь делаешь??? — стоит мой секретарь посреди санузла голая, мокрые волосы ко лбу прилипли, полотенцем тело прикрывает. В глазах паника и ужас. Как зайчишка, попавший ночью в свет фар. Дрожит вся. Что за чёрт?!
— Тут, Вадим Константинович, такая забавная история приключилась, не поверите, — испугано затараторила…
— Хотелось бы услышать…
— Понимаете, сначала у меня всё хорошо, вроде, шло, а потом — БАЦ!
— И?
— И вот… жду, пока просохнет…
Осмотрелся: по всей душевой тряпочки её мокрые развешаны. Платьешки-трусишки. С вишенками.
— Я не понял. А чего ты мокрая? Вдруг вспомнила, что обычно 31 декабря вы с подружками в баню ходите и нельзя нарушать традиций, а то год неудачным будет?.. Ты что, пила?
— Немного. Мы слегка отметили… ПО ГЛОТОЧКУ!!! А потом… Я, Вадим Константинович, уже почти что домой ушла. И вдруг мне показалось, что что-то капает. Я поикала-поискала… и нашла…
— Продолжай…
— В душе у Вас капало. Я ручку смесителя покрутила… а потом решила в «лейку» заглянуть — удостовериться. Подозреваю, оттуда капало…
— То есть, «заглянуть» прям надо. А то капля, обычно, по пути зависает, и непонятно: упала или нет…
— Мне это в голову не пришло. Я потянулась… заглянуть… А рукой случайно смеситель задела. Ну, и вот… Внезапный душ. Холодный…
— Взбодрилась, значит. А теперь, стало быть, ждёшь, «пока просохнет»…
— А что мне делать?..
Подошёл к шкафу, выбрал один из костюмов:
— Надевай!
— Спасибо! Мне прям неловко. Шампанское, Вадим Константинович, ТАКОЕ ЗЛО! Не пейте больше!
— Я постараюсь… А вискарь?
— А вискарь я пока что не пробовала. Хотя, подозреваю, с ним не всё так просто. Иногда даёт забавные эффекты… Я — всё! — выходит… Аха-хах! — А запонки дадите?
— Угу, и туфли-лодочки. Вернее, корабли. Аха-хах! Прости, Татьяна! Я вижу, с размером — почти что угадал. Прости ещё раз! Аха-ха ха-хах! Ну, что, Пьерро, поехали, я тебя до дома подброшу. Ты где Новый год встречаешь?
— Да дома, где ж ещё? Ирка к морю улетела. Вот… А, кроме телевизора, меня никто больше и не приглашал. А Вы?
— А мы… Вот что мне с тобой делать? … Мы с тобой, Татьяна, встречаем вместе за городом. Светлана Константиновна нас ждёт. Поехали быстрей! В моём поедешь. А то, пока я тебя переодеваться довезу, уж полночь близится, а Германа всё нет, понимаешь? Мне целый круг накидывать. Представь, что маскарад и не стесняйся!
— Мне неудобно. Как мы Светлане Константиновне всё объясним?
— Мы только правду скажем. Пусть и она порадуется. До упаду…
Глава 37. ТАТЬЯНАЯ так обрадовалась приказу-предложению Вадима Константиновича не коротать Новый год одной, что, по-началу, даже не задумалась обо всех сопутствующих «нюансах». И только, когда здание офиса осталось далеко позади, на меня накатила волна страхов и сомнений.
Во-первых, конечно, это неловкость от того, что явлюсь к людям незваной. У них там своя компания, свои планы и традиции, а тут такая я — бабах на голову!: здрасте, я тут костюм Вашего брата разнашиваю — ему узок, спасибо за приглашение. И безумным клоуном к их праздничному столу блямс!
