вскоре вернул их обратно примерно по тем же соображениям, что и его отец.
Круг истории замкнулся и покатился дальше. Кронос взял в жены сестру Рею, и та, как и Гея когда-то, начала рожать наследников. Памятуя папино проклятие, к которому Кронос отнесся очень серьезно, он принялся глотать новорожденных. После пятого проглоченного супругом ребенка Рея в отчаянии решила спасти последнего малыша, подменив его на камень, который Кронос и отправил себе в утробу. Счастливчика звали Зевс.
Когда он вырос, история пошла на третий виток. Богиня разума Метида дала своему дядюшке рвотное зелье, под воздействием которого Кронос был вынужден отрыгнуть всех пятерых проглоченных детей. Зевс пошел войной на отца. Разразилась страшная десятилетняя бойня — та самая титаномахия, о которой упоминала библиотекарша. На стороне Кроноса выступали титаны, на стороне Зевса — его братья и сестры. Лагерь титанов располагался на горе Отрис, а их противников — на горе Олимп, отсюда боги третьего поколения и получили свое прозвище.
Ни у одной из сторон не было перевеса на поле боя, поэтому Зевс освободил из Тартара томящихся там гекатонхейров и циклопов, всяческими посулами убедив принять сторону олимпийцев. Новые союзники, глубоко обиженные на обманщика-брата, выступили против Кроноса, и исход схватки был предрешен. Проигравших титанов сослали в Тартар, а сторожить их приставили… все тех же бедолаг-гекатонхейров. Посмотрели на волю? Вот и достаточно, отправляйтесь обратно, вам не привыкать. Что же до циклопов, то их через какое-то время просто перебили, забыв про все заслуги перед олимпийцами.
Дочитывал книгу Барни уже дома, и, когда оторвался от нее, время на часах давно перевалило за полночь. Мерзкая история, как ни крути. Конечно, полезно освежить в памяти подобную классику, но все-таки зачем это ему? Есть ли действительно связь между поверженными титанами и сонным сообществом? Вряд ли. Какая практическая польза от предположения неугомонной Констанции, что их способности имеют отношение к этим мифическим персонажам? Похоже, кто-то заигрался и пытается подвести под свои шаткие рассуждения псевдонаучное обоснование. Можно было бы спокойно обойтись и без этого сомнительного знания, зря только время потратил.
Раздраженный Борис подошел и мстительно воткнул томик древнегреческих легенд в самый дальний угол книжной полки, а затем загородил раковиной. Пусть его трофеи стоят там и не отсвечивают.
Вопреки надежде хотя бы сегодня спокойно выспаться безо всяких путешествий по глубоким иллюзиям, Медведев обнаружил, что вновь находится на пляже, где к нему босыми пятками по песку уже идет Мэг.
— Я тебя не вызывал! — предупреждающе вскинул руки Барни, пока не успел получить дозу свежих обвинений от девушки.
— Знаю, — вздохнула та. — Я сама сюда пришла. У Вовы сегодня сначала перелет, а потом сразу матч, так что он предупредил, что до кровати доберется только на рассвете. Ты не против, если я пока у тебя перекантуюсь?
— А почему не у него?
— Да Вову постоянно дергать стали, еще, чего доброго, приперлись бы без приглашения, пока хозяина на месте нет, а там я сижу в гордом одиночестве. А на пляже чужие не ходят. По крайней мере, сколько здесь бывала, ни одного не видела.
— А ты у него, смотрю, надолго прописалась? — не удержался от подколки Борис, одновременно мысленно попросив облако прикрыть собой чересчур горячее и яркое солнце.
— Как получится, — пожала плечами Мэг. — Он хороший парень, честный и искренний. Жаль, что мы не пересеклись в реале и вряд ли когда встретимся.
— Почему это?
— Забыл, где я нахожусь? Или хочешь сказать, после года комы у меня еще есть шансы на возвращение к нормальной жизни? И да, если собираешься побыть один, так и скажи, я уйду отсюда. Я же не слепая, вижу, что ты мне не рад.
— Да оставайся уже. Когда это я тебя прогонял? — вздохнул Медведев.
Некоторое время они сидели рядом и молчали. Несмотря на помощь облака, продолжало припекать, Барни расстегнул рубашку. В нагрудном кармане что-то захрустело, и Борис вспомнил, что там у него хранятся все до единого тексты, которые он получал во сне.
— А ты видела, кстати, у Вовы надпись над камином?
— Ага, — кивнула Мэг. — Что-то там про дружбу, насколько хватает моих скудных познаний в латыни. Но я особо и не приглядывалась, если честно, как-то не до того было.
Медведева вновь кольнула ревность. Конечно, мадемуазель несколько «не до того», она же из койки не вылезала больше суток напролет.
Потом его мысли свернули в другом направлении. Если это, по мнению Мэг, латынь, то он вполне сможет ее прочитать, когда проснется, онлайн-переводчики никто не отменял. Главное — правильно запомнить текст.
— Еще один вопрос. Ты не знаешь, чего местные так загоняются на тему греческой мифологии? Титаны там, олимпийцы?
— Вот ты мне сейчас всю голову сломал, — призналась Мэг. — Но со мной мало кто разговаривает, да еще о таких вещах. Хорошего собеседника найти здесь ничуть не проще, чем в обычной жизни. Хотя… постой, Вова чего-то такое упоминал. Но не всерьез прозвучало, вскользь, типа ерунда какая-то.
— Вот и я так думаю, — вздохнул Барни.
— Да о чем речь-то? — Брови Мэг съехались на переносице.
Вот так и вышло, что до самого пробуждения Борис как мог пересказывал девушке историю титаномахии, порой даже в лицах. Мэг в нужных местах хохотала, говорила «ни фига ж себе!» и вообще оказалась благодарной слушательницей. Так что время пролетело незаметно, Медведев едва успел бросить беглый взгляд на листок с записанным изречением и сунуть его обратно в карман, как проснулся.
Пока слова как влитые стояли перед его мысленным взором, он включил ноутбук и забил в строку поиска: «Amicos res secundae parant, adversae probant». Так, вроде нигде не ошибся. Ну-ка, и что бы это значило?
Это действительно оказалась латынь. Перевод гласил: «Счастье дает друзей, несчастье испытывает их». Многозначительно. Красиво. Но о чем это? Ляпушины его никогда не бросят, их на прочность проверять не требуется. Получается, речь о сновидцах и сноходцах? Тогда при чем здесь счастье? Они в его жизни появились отнюдь не в самый прекрасный момент. Очередная абракадабра безо всякого смысла и привязки к ситуации.
Барни, подумав, задал новый поиск, но на сей раз написал там ту фразу с обрывка про терновник, и уже через пару секунд с изрядным удивлением обнаружил ее полный вариант в Нагорной проповеди: «Собирают ли с терновника виноград или с репейника смоквы?»
— По плодам их узнаете их, — беззвучно прошептал Борис, вчитавшись в текст.
Дело принимало любопытный оборот. Медведев никогда не интересовался изучением латыни и был бесконечно далек от религиозной тематики. А это
