замялась, – я случайно разбила его…
– Понятно, – вздохнул Макс, – жаль.
Мари-Энн обреченно кивнула.
– Тут у вас побывали гости, пока Вы отсутствовали, – сказал я.
Она подняла на меня глаза.
– Гости?
– Вы не заметили? Хотя, да…конечно… Такое впечатление, что они очень спешили и к тому же что-то искали…
– Боже! – вскрикнула Мари-Энн, – Архив!
Она вскочила и бросилась в сторону ангара. Мы переглянулись и, неспеша, двинулись следом. Внутри стояла Мари и беспомощно глядела по сторонам. Судя по выражению ее лица, архива на месте не оказалось. Она повернулась и побрела к своему ящику.
– И так, архив, – произнес Макс, – что очень ценные бумаги?
– Да…
– Что в них было?
Глаза Мари-Энн сделались круглыми.
– Я… я… наверное не могу вам этого рассказывать. Эти бумаги…Они очень древние и очень…
Тут вступил в диалог я:
– Так, Мари-Энн. Все это очень печально, но… Я думаю, что в этой ситуации мы должны доверять друг другу. В конце концов, мы и так ничего не понимаем, а Вы только добавляете ненужной таинственности.
– Но я…
– Расскажите нам все с самого начала. Только давайте уйдем отсюда. Если это действительно чума…
Я впервые вслух произнес это слово, и Мари-Энн испуганно дернулась.
– Чума?
– Возможно. Но я боюсь, что это нечто похуже. Пойдемте к машинам здесь нам нечего делать, тем более, что архив все равно похищен.
– Вы правы, – тихо сказала француженка, – вы правы…
Я подумал, что она снова заплачет, но она этого не сделала. Мы побрели в сторону машин. Там мы уселись на сиденья, она закурила длинную сигарету и стала говорить.
По мере ее рассказа наши глаза понемногу стали вылезать из орбит. По крайней мере, глаза Макса, за свои я не ручаюсь, но, похоже, что с ними происходило тоже самое.
Мари-Энн поведала нам удивительные вещи. Экспедиция их действительно не только загорала под африканским солнышком, но и вела раскопки на побережье, в поисках ничем не примечательных остатков древних стоянок какого-то кочующего племени. И абсолютно случайно, а как же иначе! Археологи наткнулись на странные металлические ящики с изображенными на них крестами. По мнению французских спецов, кресты эти принадлежали одному из средневековых рыцарских орденов. Вообще-то ящики были снаружи без каких-либо опознавательных знаков. Кресты обнаружились лишь тогда, когда один из ящиков был вскрыт. Изображения были нанесены изнутри на крышке. Тоже было и на других ящиках. Внутри же содержалась масса дребедени типа древних рыцарских доспехов, а также мечи, арбалеты с серебряными стрелами, одежда, включающая большое количество белых атласных плащей с нашитыми на них черными крестами и многое другое, даже попоны для лошадей там были. Судя по описи, найденных сокровищ хватило бы на то, чтобы вооружить целую армию! Кроме того в этом хранилище находились прекрасно сохранившиеся пергаменты и бумаги, а также золото, камушки и еще масса всякой всячины. И вся эта груда исторических и не только ценностей была закопана практически под самым нашим носом! Меня не покидала предательская мысль о том, что вместо того, чтобы идти в медицину, надо было в свое время податься в археологи. Но вспомнив раздувшиеся тела в палатках, я эту мысль от себя отогнал.
О находках было сообщено в ООН, и на побережье прибыл их представитель. Осмотрев реликвии и похлопав ушами, он отбыл назад, прихватив с собой опись и пообещав прислать отряд «голубых касок» и транспорт. Но толи терки там у них начались с местным правительством, толи еще что-то. А может утечка информации произошла, да только никто в указанный срок не явился. Вскоре началась эпидемия. Сразу после того как вышли из строя один за одним все приборы связи. Сначала свалился врач, потом мосье Вопенар, руководитель экспедиции, потом остальные. Чувствуя, что дело плохо за помощью отправили Мари. Она прикинула, что с момента ее отсутствия прошло часов 8-9 и за это время все больные умерли, сокровища исчезли, а мы, возможно, стали носителями загадочного вируса и что самое страшное у нас почти закончился спирт.
– Дела,– подвел итог монологу Макс и почесал голову,– пора ехать.
Никто не возражал кроме наших автомобилей. Ехать они отказывались напрочь. Мы выкурили по сигарете, взятой у запасливой француженки и стали думать, как нам завести свою технику. Все наши попытки не увенчались успехом. Был бензин, приборы работали исправно, но техника двигаться решительно отказывалась.
– Ничего не понимаю,– сокрушался Макс, и по нему было видно, что он действительно ничего не понимает. Через пару часов, прихватив самое необходимое мы решили двигаться пешком.
Все происходящее никак не хотело укладываться в голове. Нестыковки были на каждом шагу. Это и непонятно быстро умершие люди и их непонятно быстро раздувшиеся трупы, и забастовка наших машин, и…
Почему-то ужасно хотелось есть, но еду из лагеря мы брать с собой побоялись, а своей у нас не было. Макса одолевали те же самые мысли, и он предложил съесть меня. Какие мысли одолевали Мари-Энн я не знал, она молчала и на шутки доктора Вильямса не реагировала.
Наступила ночь, и мы решили заночевать под открытым небом. Радовало то, что было совсем не холодно, но пугало возможное появление четвероногих друзей. Мы обсудили известную нам фауну Эритреи и пришли к выводу, что верблюды людьми не питаются. Говорили, правда, вяловато и немного не о том. О делах минувших говорить не хотелось совсем. Спать решили по очереди. Первым караулить должен был я, что мне и пришлось делать в течение первых пятнадцати минут, после чего я благополучно уснул. Это прекрасно вписалось в странную череду событий уходящего дня, так как обычно я плохо засыпаю на голодный желудок, а тем более в компании симпатичных блондинок.
Разбудил меня Макс, как ни удивительно все были живы и к тому же выспались. После недолгих сборов мы продолжили свой нелегкий путь.
* * *
Эритрея. Окрестности Асмара. Продолжение.
В конце концов, мы все-таки заблудились. Может быть, это было и нелегко, но нам это удалось. Я не знаю, откуда Макс получал столько энергии, наверное, от солнца. Я хотел ему сказать, что он стал похож на батарейку, только не мог вспомнить название фирмы, да и языком ворочать уже не мог. А вот Макс мог! Не знаю слушала ли его Мари-Энн, но уж он-то себя несомненно. Последние несколько часов Макс болтал исключительно о сексе, причем сексе тантрическом. Он вещал как Бодхисатва и при этом еще умудрялся идти.
– Тантра, тантре рознь! – говорил Макс, кивая головой в такт собственным словам, – а вообще, тантрический секс – это, бесспорно изобретение
