Он строго посмотрел на Оливию и покачал головой. Она закусила губу и пожала плечами, изо всех сил стараясь придать лицу выражение раскаяния.
– Уж очень вкусно, – извиняющимся тоном сказала она.
– Ты поправишься.
– Скоро я все равно буду напоминать разжиревшего бегемота. Два-три килограмма погоды не сделают. Все равно после родов придется худеть.
– Ты же понимаешь, что ожирение может плохо сказаться на твоем здоровье и здоровье ребенка?
– Понимаю, но мне ужасно хотелось этого джема, а доктор Стейтси сказал, что я могу есть все, что мне хочется.
– Готов поспорить, он добавил: в разумных пределах.
Оливия опустила глаза и сделала вид, что увлечена гренками. Джек покачал головой и полез в кладовку за еще одной банкой.
– У нас есть еще? – обрадованно спросила Оливия.
– Ты не наелась?
– Нет, я просто беспокоюсь о тебе. Все же как-то нехорошо получилось: я съела всю банку, а ведь ты тоже хотел джема…
Джек расхохотался, и Оливия поймала себя на мысли, что ей очень приятно слышать его низкий смех. Она испуганно приказала себе не улыбаться, но губы против ее воли растягивались чуть ли не до ушей. Он так заразительно смеется!
– Ты просто прелесть, Лив! А я в последнее время все покупаю в двойном размере. Кто знает, чего тебе захочется в следующую минуту?
– Пока что мне хочется бекона.
– После джема? – удивился Джек.
– Но он такой сладкий! У меня теперь во рту противно.
Оливия с увлечением принялась за бекон, игнорируя вилку и нож. В последнее время она ничего не могла с собой поделать и во время праздничного обеда сдерживалась из последних сил. Пальцы постоянно приходилось облизывать, и это нравилось Оливии даже больше, чем сам прием пищи.
– Знаешь, если бы пальцы облизывал кто-то другой, мне было бы противно, а ты умудряешься делать это эротично, – вдруг сказал Джек.
Оливия поперхнулась и закашлялась. Испуганный Джек сразу же подал ей стакан воды и постучал по спине.
– Ты мог бы не отпускать подобные комментарии, когда я ем, – заметила она. – И что в этом эротичного?
– Если бы ты только видела себя со стороны…
– Вряд ли меня это могло бы возбудить, я не страдаю нарциссизмом, – спокойно ответила Оливия. – И вообще, мы выбрали какую-то странную тему для беседы за завтраком.
– Ты как всегда права, дорогая, – легко согласился с ней Джек и вновь принялся хлопотать на кухне. – Кстати, ты так и не распаковала свои подарки… И спасибо за шарф и перчатки, они мне очень понравились.
– Какие перчатки? – спросила Оливия.
– Те, которые ты мне подарила.
– Это не я, это мама позаботилась, беспокоилась, что я не приготовлю тебе подарок!
– Значит, спасибо Эстель. Кстати, твоя мама просто прелесть! Но мне было приятно думать, что это твой подарок, – с легкой обидой в голосе сказал Джек.
– Может быть, в последнее время мы с тобой живем и не очень-то мирно, но, кто в этом виноват, разбираться сейчас не хочу, уж слишком день хороший…
– И ты уже успела наесться сладкого, – перебил ее Джек.
– Да, сладкое повышает уровень серотонина в крови. Радуйся, я могла бы закатить тебе скандал! И подарок я тебе приготовила. Не знаю, почему ты его не нашел до сих пор.
– Если честно, я и не искал. Но, если ты закончила есть, мы могли бы пойти и покопаться в той куче коробок, что еще осталась под елкой.
Оливия сразу же вскочила.
– Ну и чего ты ждешь? – спросила она, чинным шагом удаляясь в гостиную.
Джек улыбнулся и покачал головой. Чем больше становился срок беременности у Оливии, тем смешнее и удивительнее делалась она сама.
– Эй, мистер Обижалка, вот ваш подарок! – окликнула его Оливия и протянула эффектно упакованную коробку.
Джек развернул бесчисленные ленточки и слои оберточной бумаги. Но в большой коробке лежала коробочка поменьше. Джек распаковал и ее. Он почти не удивился, когда увидел еще одну коробочку.
– Сколько их там? – спросил он у Оливии.
Но она не снизошла до ответа, с увлечением примеряя перчатки и шарф, подаренные матерью. Оливия подозревала, что у Джека если и не такие же, то похожие. Это вполне в духе Эстель.
Джек продолжал распаковывать подарок. Наконец в пятой по счету коробочке он обнаружил совсем уж небольшой сверток. Он улыбнулся, поняв, что достиг цели. Чуть дрожащими от волнения руками он распаковал сверток и рассмеялся: в нем лежали запонки и булавка для галстука.
– Как тебе? – невинно хлопая глазами, спросила Оливия.
– Очень мило!
– На них гравировка.
Джек перевернул первую запонку и прочитал – «не». Он хмыкнул и перевернул вторую, там было выгравировано – «нас». Брови Джека удивленно поползли вверх.
– Что означает «не нас»? – спросил он у Оливии.
– Положи по центру булавку и поймешь.
Джек перевернул булавку. «Не теряй нас», прочитал он.
– Надеюсь, тебе понравилось? – спросила Оливия.
Джек посмотрел на нее и вновь не смог удержаться от смеха.
– Я, конечно, понимаю, что выгляжу не фонтан, но зачем же так прямо об этом заявлять?! На тебя бы посмотрела, если бы ты оказался на четвертом месяце беременности!
– Я смеюсь не над тобой. Хотя сейчас, во фланелевой пижаме и шарфе с перчатками, ты выглядишь очень забавно. Мне просто понравился твой подарок. Я ничего подобного не ожидал. Это значит, ты простила меня?
– Нет, это значит только то, что я могу отнестись к этой ситуации с некоторой долей юмора.
– И на том спасибо! Ты нашла мой подарок?
– А я-то, наивная дурочка, думала, что подарки приносит Санта-Клаус! – воскликнула Оливия. – Неужели его нет?!
Джек улыбнулся.
– И как ты могла об этом думать, если сама готовила мне подарок?
– Я просто ему помогала. Я сейчас сразу же скажу, где твой подарок!
– И как ты его узнаешь?
– Вот этот! – Оливия вытащила из кучи подарков огромную коробку, упакованную в красную бумагу с елочками.
– Как ты догадалась? – удивился Джек. – Здесь такого типа подарков еще как минимум три!
– Элементарно, Ватсон! Только на этом мое имя написано твоим почерком.
Джек улыбнулся и подхватил ее на руки. Он просто не мог воспротивиться этому порыву.
– Поставь меня туда, откуда взял! – потребовала Оливия, весело повизгивая.
– Тебе же нравится.
– Какой женщине не нравится, когда ее носят на руках? Но все же лучше меня опустить, я слишком плотно позавтракала…
