– Позволь мне? – попросил Роман мягко, беря коробку у меня из рук.
Не успела я опомниться, как кольцо оказалось на моём безымянном пальце, потянуло вниз, скобой вонзилось в сердце, узлом затянулось на горле, и стало вдруг так страшно и горько, что в глазах набухли слёзы.
– А это что? – обеспокоенно сдвинул брови Роман, заметив почти исчезнувшую, но ещё различимую царапину на всё том же безымянном пальце.
А это, Ром, напоминание о том, как в первую же ночь после приезда – и суток не прошло, как мы с тобой расстались – я отправилась в дом на лесной опушке и встретила там волка, он классный и безобидный, Ром, тебе бы он понравился, но шла я не к нему, понимаешь? Чудовище, от которого стоит защищаться и прятаться, которое способно сожрать заживо, – это вовсе не волк.
– Ерунда, – просипела я. – Поранилась немного.
– Мой бедный маленький крош, – улыбнулся Роман, поднёс мои пальцы к губам и поцеловал царапину.
А я расплакалась.
– Эй, ты чего? – встревоженно проговорил он, заглядывая мне в глаза.
– Я просто…
Я просто тварь, Ром, вот чего.
– Я просто соскучилась.
Он поверил. Выдохнул облегчённо и прижал меня к себе, а я зарылась лицом в его кашемировый пуловер и лила слёзы так, будто не исчерпала свой запас несколькими часами ранее, когда прижималась к другому мужчине.
– Голубки, – певуче произнесла тётя Агата, возникнув в дверном проёме. – Вы крайне мило смотритесь вместе, но давайте ужинать, всё почти готово, осталось на стол накрыть. И я хочу задать вам сто-о-олько вопросов! А ты бы переоделась, Мирусь. Мокрая вся.
– Да, я только сбегаю в душ на пять сек, – покивала я, отлипая от Романа и вытирая ладонями лицо.
– Давай, а я пока помогу накрыть на стол, – вызвался мой идеальный жених.
Они с тётушкой, мгновенно заведя беседу, направились на кухню, а я прошмыгнула в ванную, закрыла дверь, включила воду, постояла на месте, до крови впиваясь в губы зубами, а потом высунулась в коридор и истошно прокричала:
– Тёть Ага-а-ат! Подойди, пожалуйста, тут шампунь закончился!
Тётя двигалась неторопливо, и на лице её явно читалось понимание, что с ассортиментом шампуней в ванной комнате всё в полнейшем порядке. Но стоило ей зайти внутрь, как я прикрыла дверь, стараясь впопыхах не хлопнуть, и прошептала взволнованно:
– Я пригласила Илью на ужин!
– Ай да Мира, ай да молодец, – отозвалась тётушка, и я обхватила себя руками в хлипкой попытке защититься. Оправдаться у меня вряд ли получится.
– Дай, пожалуйста, телефон. Мне срочно нужно ему позвонить.
Тётя склонила голову набок, сузила глаза, пристально меня рассматривая, а потом спросила:
– И что ты ему скажешь?
Я поджала саднящие губы, глянула на неё затравленно, пытаясь остановить безумную круговерть мыслей, готовую вот-вот перерасти в сметающий всё на своём пути смерч, и беспомощно дёрнула плечом:
– Он не знает про Рому. И Рома про него не знает.
– Утёнок, – вздохнула тётя Агата, – пока мы с тобой наедине и пока ты не наворотила ещё больше дел, позволь мне сказать тебе две вещи. Во-первых, ладно Илюшка, но ты могла хотя бы меня предупредить, что собралась замуж? Всё-таки неделю прожили под одной крышей, не чужие люди, а ты ни словом не обмолвилась. И сегодня, когда твой жених объявился на моём крыльце, мне пришлось проявлять чудеса смекалки, чтобы проверить его на… подлинность, не выказать удивления, а заодно не выдать тебя. Получилось бы ужасно неловко, понимаешь?
Я кивнула. Было чертовски стыдно.
– Во-вторых, я тебя не осуждаю. Ни за скрытность, ни за некую… эммм… назовём это ветреностью. Я, знаешь ли, тоже никогда не отличалась моногамностью и не считаю это пороком, однако я всегда отличалась честностью. И если мужчина вёз меня в Гранд-опера или, например, дарил бриллианты, он изначально знал, что это не делает меня его собственностью и не накладывает на меня обязательства, которые заранее не были бы оговорены. А значит, он был застрахован от разочарований. И в-третьих…
– Ты обещала две вещи, – скуксилась я.
– В-третьих, Мируся, – тётя Агата сунула руку в карман юбки, достала телефон и протянула его мне, – вот, возьми. Пароля нет, номер Ильи сохранён в контактах, не промахнёшься. Звони, если считаешь это правильным. Наври чего-нибудь. Придумай вескую причину, чтобы отменить приглашение на ужин. Можешь вообще скрыть тот факт, что у тебя жених, если думаешь, что так будет лучше. Я не проболтаюсь, обещаю. Только когда вы с Романом уедете из посёлка – завтра, послезавтра или в любое другое время, я не гоню, – вы начнёте новую счастливую жизнь, и да, она вполне может быть счастливой. А Илья останется здесь один. И опять не будет знать, почемуна самом делеты уехала и бросила его. А это нечестно.
Тётя положила телефон на стиральную машинку, быстро сжала пальцами моё плечо, вышла из ванной, и я оказалась наедине с клубами пара от горячей воды и благими намерениями, которые пошли трещинами. Я по-прежнему не знала, что делать, ведь, получается, скрыть или рассказать – это всё равно навредить, а я меньше всего на свете хотела причинить Илье боль. И Роме – Роме, безусловно, тоже.
Мы познакомились с Романом на Бали. Я приехала туда практически без гроша в кармане и без каких-либо конкретных планов относительно собственного будущего, сняла задрипанную комнатушку и целыми днями торчала на пляже, любуясь океаном и беспрерывно рефлексируя, пока не встретила его. Даже толком не поняла, чем он тогда меня привлёк. Может быть, загорелой кожей, расслабленно отросшими волосами, белозубой улыбкой и приятным смехом, от которого, конечно, звёзды не зажигались, но на душе становилось заметно теплее. Или, может, беспробудной тоской в глазах, порождённой недавним тяжёлым разводом, а у меня – какое совпадение! – как раз где-то под рёбрами накопилось так много слов поддержки, которые не было возможности сказать кому-нибудь раньше. А может, Роман привлёк меня тем, что из всех байков напрокат почему-то выбрал жёлтый.
Мы подружились. Вместе исследовали остров, бесстрашно пробовали уличную еду, ходили на какие-то странные вечеринки, осваивали доски для сёрфинга и много болтали – о несбывшихся мечтах, о смелых желаниях, о мёртвых поэтах. О живописи – и это был глоток свежего воздуха после четырёх лет в Италии, стране искусства и вдохновения, в которой меня окружали лишь озабоченные бесцветными цифрами будущие боги финансов.
Нам было хорошо вместе, поэтому через несколько месяцев мы вместе же вернулись в Россию, а теперь ещё вместе жили, вместе работали, вместе проводили свободное время. И когда Роман предложил пожениться, я согласилась. Машинально. По привычке. Просто потому, что было хорошо. А два дня спустя мы, собравшиеся в отпуск, внезапно расстались буквально в аэропорту: давно вынашиваемому крупнобюджетному проекту дали зелёный свет, Роман сорвался на переговоры в Нидерланды, а я, сдав билеты, взяла новый – к тёте.
