Сегодня Беа не хочется ужинать с Бланш и Триппом, но традиция есть традиция, и так уж у них заведено – каждый второй четверг вечером они двумя парами где-нибудь собираются. Сегодня они встречаются в новом заведении в Хомвуде: шикарное барбекю, дорогие напитки. Они располагаются во дворе за кованым железным столом, в кронах деревьев мерцают гирлянды.
Беа борется с желанием каждые десять минут проверять свой телефон; она начинает понимать, как на самом деле мало осталось теперь у нее общего с Бланш, и, бог свидетель, Эдди и Триппу не о чем поговорить между собой. Футбольные темы для разговора заканчиваются еще до того, как подают первые напитки, а затем Трипп заводит какую-то обличительную речь о новой семье, поселившейся по соседству, о том, как эти приезжие установили баскетбольное кольцо, а он собирается жаловаться в общество домовладельцев.
Эдди улыбается ему, но голос звучит резко, когда он говорит:
– Или ты мог бы просто позволить детям играть на их собственной подъездной дорожке? Возможно, это лучший вариант?
– Именно это я ему и сказала, – подхватывает Бланш, закатив глаза и потянувшись, чтобы пихнуть Триппа в плечо.
Сегодня она не пришла на встречу уже полупьяной и пока что едва пригубила напиток в своем бокале, что Беа считает хорошим знаком. Она также замечает, что Бланш выглядит лучше, чем прежде: макияж легкий, но красивый, а простое розовое платье-футляр хорошо оттеняет цвет лица, придавая ему сияние.
Еще один хороший знак.
Беа знает, что Бланш несчастна, знает, что подруге наскучили и Трипп, и Торнфилд-Эстейтс, и ее жизнь, что все комитеты и советы, в которых она состоит, не заполняют пустоту в ее душе, но с ней не получается ни о чем из этого поговорить. Каждый раз, когда Беа пытается завести об этом разговор, Бланш меняет тему или, если выпила слишком много вина, отпускает какое-нибудь ехидное замечание о том, что Беа все время работает. Но сегодня она расслаблена, счастлива, и Беа рада это видеть. Возможно, ее старая подруга Бланш еще не окончательно исчезла.
Как только приносят основные блюда, Бланш говорит:
– Знаете, нас так вдохновила работа, которую вы проделали в своем доме, что мы с Триппом подумываем о том, чтобы тоже начать ремонт.
Вот это сюрприз! Беа знает, что в последнее время у Ингрэмов водится не так уж много денег, но, конечно, не станет говорить этого вслух.
Похоже, она не единственная, кто удивился.
– Что, правда? – спрашивает Трипп.
Он пьет уже третью порцию бурбона, откинувшись на спинку стула, к еде на тарелке почти не притронулся, и его щеки покраснели. Он все еще по-своему красив, но каждый раз во время совместного ужина Беа не может не думать, насколько лучше выглядит Эдди по сравнению с ним.
Бланш отмахивается от мужа.
– Я говорила с тобой об этом, – напоминает она. – Ты, наверное, просто забыл. Или не слушал. Или был пьян.
Такие подколки Беа уже привыкла слышать от Бланш всякий раз, когда та разговаривает с Триппом. Он тоже привык, поэтому просто фыркает и делает еще один глоток.
– Делай что хочешь, любовь моя, – заявляет он Бланш. – Ведь ты всегда именно так и поступаешь.
Пропустив его слова мимо ушей, Бланш подается вперед, сосредоточив внимание на Эдди.
– Естественно, мы бы хотели нанять тебя для проведения работ, – говорит она, и Эдди усмехается, нарезая грудинку.
– Я как раз хотел выразить надежду, что вы поднимаете этот вопрос, потому что планируете нанять меня, иначе это будет выглядеть очень неловко.
Все они смеются, а Беа кладет руку на бедро Эдди и слегка сжимает пальцы.
– У тебя сейчас довольно плотное расписание, милый, – напоминает она и замечает, как Бланш смотрит на них, на руку Беа, лежащую на бедре мужа.
Беа не может объяснить, почему ей не хочется, чтобы Эдди работал в доме Бланш. Ей нравится твердить себе, что, как ей известно, у Бланш и Триппа нет денег, что это будет пустой тратой времени для всех, и, кроме того, поскольку Эдди использовал капитал жены, чтобы начать свой строительный бизнес, она имеет право указывать ему, какие проекты брать. Но дело не только в этом. Здесь что-то не так, что-то, чего она не может понять. Нечто скрыто в жестком взгляде Бланш, даже когда та улыбается Беа.
Эдди похлопывает жену по руке и возвращается к еде.
– Я всегда могу найти время для друзей, – беззаботно отвечает он.
Губы Бланш растягиваются шире.
– Отлично! – радуется она. – У меня уже есть, о боже, около ста пяти различных идей.
Остаток ужина проходит для Беа как в тумане. Она пьет немного больше, чем привыкла, и продолжает наблюдать за Бланш, задаваясь вопросом, что все это значит, борясь с желанием выдать все, что она знает о денежных проблемах Бланш и Триппа. И когда Бланш произносит: «Мне всегда нравилось, какой открытой вы сделали кухню. Можно такое сделать и у нас?» – Беа приходится в буквальном смысле прикусить язык, чтобы не отпустить ехидный комментарий. Конечно, Бланш хочет того, что у них есть: их дом лучше, и она не может смириться с тем, что Беа наконец-то вырвалась на первое место.
Вечер заканчивается, как и в большинстве случаев, тем, что Трипп перебарщивает с алкоголем – на этот раз он настолько пьян, что Эдди приходится тащить его на себе до машины.
Беа и Эдди оставили свой автомобиль на улице, а Трипп и Бланш припарковались на небольшой стоянке позади ресторана, поэтому Беа идет к машине одна, с ключами в руке. Уже распахнув пассажирскую дверцу, она внезапно испытывает необъяснимое желание и, повинуясь ему, бросается через тротуар и сворачивает за угол ресторана к маленькой стоянке, где стоит машина Бланш и Триппа.
Эдди и Бланш хорошо видны в свете уличных фонарей рядом с массивным внедорожником Триппа. Эдди, должно быть, уже усадил Триппа на заднее сиденье, потому что они остались лишь вдвоем, только ее муж и ее лучшая подруга. Бланш стоит возле Эдди, слишком близко, по мнению Беа; ее лицо залито оранжевым светом, она улыбается ему, а Эдди улыбается в ответ. Точно такой же улыбкой он покорил сердце Беа на Гавайях, такой широкой, что появлялись морщинки в уголках глаз, улыбкой, от которой что-то в ее груди теплело, потому что внутри поселилась уверенность, что он не всем подряд так улыбается. Эта улыбка, как думала Беа, предназначена только ей, но теперь он дарит ее и Бланш.
Отвернувшись от них, Беа чувствует онемение и отходит, стуча каблуками по асфальту. Так вот чего хочет Бланш. Вот ради чего она затевает «ремонт».
Ей не нужен дом Беа.
Ей нужен муж Беа.
