Но прежде, чем наша избранная троица в сопровождении Алексеева покинула территорию корпуса, случился один инцидент.
К месту сбора, назначенному нам неподалеку от информационного стенда, я явился первым: Ясухару приспичило напоследок принять душ, и, будучи не в самом благодушном расположении духа, в казарме я решил его не ждать. Не проявила спешки и Воронцова — ну да она же девица, ей самим мирозданием положено долго собираться. И вот, прохаживаясь в одиночестве в тени развесистого дуба и бросая исподлобья хмурые взгляды вдоль аллеи — не столько даже высматривая нерасторопных товарищей по призовой тройке, сколько надеясь, почти безотчетно, на появление во дворе Морозовой — я стал невольным свидетелем разговора между двумя недавними абитуриентами. Теперь, как и я сам, новоиспеченными первокурсниками — разве что все еще одетыми в штатское платье.
Беседу вели молодая баронесса фон Ливен и веснушчатый рыжий паренек, фамилию которого подсказал мне Фу — некто Юдин, нетитулованный дворянин.
— …с Воронцовой все понятно, — уловил я, проходя мимо, лишь окончание фразы Терезы.
— Насчет молодого князя тоже, в общем-то, никаких вопросов, — вторил ей парень. — Еще после вчерашней истории с Салтыковой я понял, что место в тройке ему обеспечено. Хотя бы и даже просто чтобы как-то уравновесить Милану. Да и само по себе Зеркало не могло остаться неотмеченным преподами… Но японская макака среди избранных?! — картинно всплеснул он руками. — Нет, такое у меня в голове не укладывается!
— Да уж, — кивнула на это фон Ливен. — Подобного оборота я тоже не ждала…
— Возможно, я ослышался, но мне показалось, будто здесь оскорбляют моего друга, господина Ясухару! — резко свернув, ледоколом вклинился я между никак не ждавшими этого собеседниками.
Вздрогнув, Юдин стушевался и попятился, а вот Тереза если и смутилась, то виду ничуть не подала.
— Простите, молодой князь, — проговорила она. — Возможно, выражения и в самом деле прозвучали неподобающие. Я не знала, что вы считаете господина Ясухару своим другом. Лично для меня этого более чем достаточно, чтобы признать его человеком, во всех отношениях достойным. Прошу принять мои извинения!
— П-присоединяюсь к извинениям молодой баронессы, — сбивчиво пробормотал Юдин.
— Но согласитесь, сударь, — продолжила Тереза, едва я успел кивнуть в знак того, что прощение им даровано. — Иностранный подданный — и на одном из трех первых мест рейтинга… Да к тому же еще и японец! Это просто какой-то позор! Как подобное могли допустить?
— А кто, по-вашему, должен был этому воспрепятствовать, сударыня? — послышался внезапно у меня за спиной хорошо знакомый, полный сарказма голос.
Я оглянулся: сзади стояла Воронцова. Нужно признать, в черной кадетской форме она выглядела просто сногсшибательно: узкий в талии китель дамского покроя успешно подчеркивал изгибы фигуры, чулки выгодно преподносили и без того стройные ноги, юбка ниже колен оставляла простор для воображения, а черная коса прекрасно сочеталась с фуражкой на голове.
Интересно, а Наде Федоровский мундир пойдет?
Хм… А какого черта меня вообще это должно сейчас интересовать?!
— Так кто же? — повторила между тем свой вопрос Милана. — Уж не те ли оплошали, кто в итоге прошел испытания хуже, нежели оный иностранный подданный? Скажем, вот вы, сударыня, — насмешливо посмотрела она на Терезу. — Набрать больше баллов, чем господин Ясухару, вам японский Император помешал? Опередили бы всех в рейтинге — и нет проблем!
В смешанных чувствах я перевел взгляд с Воронцовой на фон Ливен, затем снова посмотрел на молодую графиню. Оказаться полностью на стороне Миланы было для меня, скажем так, в новинку! Будто бы я вдруг, сам того не подозревая, переметнулся в стан злейшего врага!.. С другой стороны, а если она заявит, что дважды два, мол — четыре, мне что, тоже не следует соглашаться?
— Японца наверх за уши тянули, — тряхнув рыжими кудрями, буркнул тем временем Юдин. — Другого объяснения нет!
— Вот уж не думаю, — покачала головой Воронцова. — Но даже будь и так — значит, командование Федоровского кадетского корпуса отнюдь не считает случившееся позором. Желаете с ним поспорить, сударь? Вон, очень кстати — идет майор Алексеев, — кинула она в сторону главного здания. — Подойдите к нему и скажите в лицо, что он позорит русскую Императорскую армию!
Из дверей в сопровождении Рылеева и Поклонской действительно появился заместитель начальника корпуса.
— Ну же, сударь, — не унималась Милана. — Вот он, ваш шанс спасти если не честь России, то хотя бы свою собственную! Вперед!
Паренек бросил затравленный взгляд на приближавшихся офицеров, затем умоляюще посмотрел на фон Ливен, ища у той поддержки.
— Полноте, молодая графиня, — примирительным тоном проговорила Тереза. — Вы и молодой князь правы, мы же с господином Юдиным судили поспешно и предвзято. Милостивый государь, милостивая государыня — желаю вам удачной поездки и благополучного возвращения из столицы. За сим позвольте откланяться… — и, не дожидаясь нашей реакции, фон Ливен отошла в сторону.
— Это… Счастливого пути!.. — пролепетал Юдин и также поспешил ретироваться.
— Счастливо оставаться! — издевательски рассмеялась им вслед Воронцова.
Алексеев, Рылеев и Поклонская были уже рядом. А в противоположном конце аллеи как раз показался новенький черный мундир Тоётоми.
Через минуту я уже шагнул в серебристый прямоугольник портала.
Надя меня проводить так и не пришла.
* * *
На перроне Борисовского вокзала было многолюдно — и это несмотря на то, что у платформы стоял один-единственный состав из трех красных пассажирских вагонов. Локомотива при них не имелось — а то я уже был готов узреть брутальный паровоз, типа как у «Хогвартс-экспресса». Возможно, его еще просто не прицепили к поезду?
«Паровоз? — хмыкнул, напомнив о себе, Фу. — Если я верно распознал образ в вашей голове, сударь, такие машины здесь давно не используются даже чернью».
«А раньше, значит, использовались?» — уточнил я.
«Лет сто назад — было дело. Век угля и пара — сомнительные времена. Лично я, сударь, придерживаюсь мнения, что именно тогда подлое сословие и получило свое нынешнее наименование — и вовсе не по цвету ауры, а из-за дыма и копоти, вечно сопровождавших чернь — что дома, что в дороге».
«Князь Сергей говорил иное», — заметил я.
«Князь Сергей никогда в жизни не видел работающей пароходки — или паровоза, как изволили выразиться вы, сударь. А вот я этих чадящих черных монстров застал!»
«А теперь чернь на чем ездит? — спросил я. — На электровозах?» — уже договорив, поднял глаза: никаких проводов над рельсами не было.
«На чем только не ездит, сударь — но не по железной дороге. Как, впрочем, и одаренные. Ветка „Петрополис — Москва“ — едва ли не единственная, дожившая до наших дней в сохранности. И то лишь в качестве забавного аттракциона — не более того. Ну и как дань традиции, конечно».
