— Никогда не была и не будет.
Его ответ потряс меня до глубины души. Я даже пошатнулась и ухватилась за стену, только бы устоять на ногах. Глеб же продолжал блистать уверенностью в собственной неотразимости.
— Ну ты и подлец, — прохрипела я.
Это осознание больно ударило по мне же. Ведь Глеб не сегодня изменился, а был таким изначально. Просто я все равно ослепла от чувств к нему… Дурочка, если не сказать грубее.
За время с нашей последней встречи я успела себя возненавидеть за слабость к этому мужчине.
— Но ведь ты все равно меня любишь, — ухмыльнулся он, глядя на меня с превосходством божка. — Да, Мышка? Любишь ведь?
Ответ на этот вопрос откровенно меня пугал, поэтому озвучивать его я не стала. Хватит тешить эго мужчины, оно у него и так высотой Пизанскую башню перегонит.
— Одного понять не могу: зачем я тебе нужна? — перевела стрелки я. Этот вопрос меня серьезно беспокоил. — Разве проблема найти девушку, что будет согласна с ролью, которую ты ей отведешь?
— Не проблема.
— Тогда в чем же причина того, что ты пришел ко мне? — нахмурилась я.
— Сам не знаю, — пожал плечами Глеб и положил букет на комод. — Что-то есть в тебе такое… Меня тянет и не отпускает. Может быть, твое восхищение мной? Может, твоя любовь?
Он подошел ближе, почти вплотную. От знакомого аромата парфюма Глеба у меня закружилась голова.
Я все еще помнила, какие его губы на вкус, как этот мужчина умеет дарить удовольствие… Мои чувства к нему не исчезли, планета не остановила свой бег, но теперь я смотрела на Глеба как на чужого мужчину, а не на своего… И это тоже причиняло боль, хотя, по большому счету, жалеть здесь было не о ком. Разум это понимал, но не сердце.
И мне хотелось вырвать его из собственной груди, только бы перестало трепетать в присутствии этого мерзавца.
— Ты знаешь, от чужого восхищения очень легко впасть в зависимость, — между тем продолжил говорить Глеб. — Я попался, Мышка. Мне нравится видеть собственное отражение в твоих глазах. Я там лучший. Единственный.
— Это ненадолго, — попыталась держать оборону я.
Только все мои щиты легко разрушались под взглядом Глеба. В голове поселилась сумятица, во рту пересохло, а во всем теле нарастала дрожь. Я ненавидела себя за любовь и ненавидела любовь, что выбрала меня своей жертвой.
В противостоянии с Владом мне даже остроумных ответов придумывать не пришлось, разум был кристально чист, и я отлично сумела постоять за себя. Не потому, что боец, просто не любила его. Сейчас же… этот разговор стал тяжелейшим испытанием для меня.
— Верни меня на пьедестал, — не попросил, а скомандовал Глеб. — Я соскучился. Я хочу обратно. К тебе. В тебя. Разве ты не хочешь того же?
Я закусила нижнюю губу и стиснула кулаки.
Спасение пришло внезапно. Дурнотой.
Я зажала рот ладонями и кинулась в туалет, а когда вернулась, то наваждение уже пропало. В отличие от Глеба. Мужчина сидел на пуфе, хмуро дожидаясь моего возвращения.
— Только не говори, что ты залетела, — процедил он.
— Не скажу.
Глеб покачал головой.
— Я тебя предупреждал, Рита. Никаких детей.
— Но забыл предупредить, что у тебя есть дочь и на подходе второй ребенок, — съязвила я.
Глеб словно бы меня и не слышал. Он полез во внутренний карман дубленки, вытащил портмоне и кинул на комод несколько крупных купюр.
— Поскорее избавься от этой проблемы, — скомандовал мужчина. — С довеском я тебя не приму.
— Пошел вон, — раздалось решительное сбоку от нас. Мама стояла в коридоре, выставив швабру, словно оружие. Ей с ночи не здоровилось, она только недавно заснула. — По-хорошему прошу, хотя такие, как ты, признают только силу.
— Неужели? — насмешливо выгнул брови Глеб.
— Считай мои слова предупредительным выстрелом в воздух, — блеснула глазами мама. Я еще никогда не видела ее столь решительной и злой. — Не прислушаешься — и за последствия не отвечаю.
— Не вмешивайтесь, ма-ма, — скривился мужчина. — Мы взрослые люди, ваша дочь вправе сама принять решение.
— А я вправе заявить в полицию, что к нам в квартиру ворвался незнакомец, — не отводила взгляда родительница. — И я вынуждена была защищаться.
— Вы мне угрожаете? — опешил Глеб. — Это просто смешно!
Схлестнись они в схватке — и это был бы поединок слона с Моськой. Габариты и весовые категории слишком разные. Только вот мамин взгляд не предвещал Глебу ничего хорошего. Она смотрела на него так, точно препарировала живьем. И от этого даже у меня мороз по коже шел.
— Вот и посмейся дома, — сказала Глебу я. — С Мари.
— Мышка, — поморщился он. — Мы оба знаем, что ты на самом деле хочешь не этого.
— Тебе здесь не рады, — процедила сквозь зубы мама. — Убирайся.
Глеб по-прежнему медлил.
— Или мне позвонить Мари и рассказать, где ты проводишь досуг? Твоя предприимчивая жена оставила мне личную визитку, — ловко соврала я. — Думаю, она обязательно найдет рычаги воздействия, чтобы ее верный муж оставался в лоне семьи.
— Ну ты и с… — то ли разозлился, то ли восхитился он. — Когда успела только?
— Я быстро учусь.
— Ты все схватываешь на лету, — усмехнулся Глеб. — Талант просто. Я помню.
От его слов меня кинуло в жар.
— Уходи, Глеб, — стояла на своем я.
— Как избавишься от проблемы, позвони, — сказал он. — Я еще многому могу тебя научить, тебе понравится.
Когда за ним захлопнулась входная дверь, я готова была стечь по стеночке от облегчения, но не успела. Мама вдруг охнула, накренилась вбок, точно кто-то ей подставил подножку, и упала. Без сознания.
У меня сердце остановилось от страха, а потом перешло на галоп и едва не выскочило на паркет.
— Мама!
Конечно же, она не ответила. А ведь я и водой побрызгала, и пыталась дозваться — безрезультатно. Дотащить до дивана мне ее не удалось: силы не позволили. Мама только сильнее напугала меня этой неподвижностью. И пятном, что расплывалось по ковру, источая характерный запах.
Я вызвала скорую, но они, как всегда спешили медленно. Каждая минута промедления была для меня пыткой.
— Роман! — закричала я, когда услышала мужское «алло» после длинных гудков. — Рома!
— Рита? — удивился врач. — Что случилось?
Я лишь всхлипнула в ответ. В горле встал колючий ком и слезы брызнули из глаз.
— Тебе плохо?
— Мама… она… я скорую, но…
— Адрес, — скомандовал мужчина. — У меня выходной — подъеду.
