Одной рукой Дмитриевна уверенно вела машину, второй – нашарила в бардачке пачку сигарет.
- Пожалуйста, не сейчас! – взмолилась Лера. Элеонора с намеком вздернула нарисованную бровь. Не выдержав ее взгляда, Лера отвернулась к окну и, зарывшись носом в шарф, прошептала: - И так не дышится.
Не дышится. Не живется… И чем дальше от него, тем сильней не хватает воздуха. Будто одного глотка с ним на двоих оказалось достаточным, чтобы теперь она могла дышать только так. Только, когда он рядом.
Нет-нет! Глупость какая. Она сильная, она справится. Это просто… откат. Так бывает, когда о чем-то мечтаешь так долго, что уже и не надеешься, что мечта исполнится. А она случается в самый неожиданный и неподходящий момент, и будто обухом по голове. Полнейшая дезориентация. Это ничего… Это пройдет. Когда-нибудь.
- Что-то ты темнишь, дорогуша. С какой радости ему было тебя тащить в свой дом? Тем более в праздник. И вообще, как ты могла так поступить со мной?!
- Как – так?
- Написать чертову эсэмэску и отключиться!
- Но ведь я предупредила тебя, что все в порядке.
- Откуда мне было знать, что ты написала её по доброй воле? От твоего Исаева чего угодно можно ждать!
- Тш! – шикнула Лера и с опаской покосилась на пристегнутого сзади сына. – Не при Артёме, хорошо? Пожалуйста…
Элеонора цокнула. И лихо перестроилась в левый ряд, подрезав сразу несколько машин. Водила она так, будто была бессмертной.
- Вообще-то у меня слабое сердце! Могла бы сделать скидку хотя бы на это.
- Слабое? У тебя? – Лера скосила на помощницу недоверчивый взгляд.
- Да-да! Представь себе.
- Тогда, думаю, тебе лучше подготовиться к тому, что я скажу дальше.
- И? Что ж ты молчишь? Ну! Говори скорее…
- Я разведена.
От неожиданности Дмитриевна резко вильнула в сторону, и на несколько долгих секунд мир взорвался какофонией звуков. Возмущенные водители сигналили со всех сторон, что, кажется, Элеонору совсем не смущало.
- Да иди ты!
- Дмитриевна, пожалуйста, следи за дорогой!
- Нет, ты вообще серьезно, я не пойму? Такими вещами не шутят!
- Нас развели вчера. Отец вмешался… - покусав губы, призналась Лера.
- Старый хрыч?! Нет, ты точно шутишь.
- Какой там! Сама бы хотела понимать, что происходит. Думаю, Исаев сам себе вырыл могилу, когда забрал Тёмку. Отец в нем души не чает. С возрастом он будто смягчился. Так странно… На меня ему было плевать.
Теперь пришел черед Дмитриевны бросать косые взгляды на Леру.
- Я догадывалась, что тебе несладко жилось. Но ты никогда не рассказывала мне о том времени.
- Я не люблю к нему возвращаться.
Ложь… В своих мыслях она часто возвращался в детство. Перебирала, как сокровища, воспоминания, надежно спрятанные в лабиринтах памяти. В то время ей казалось, словно время стоит на месте. И хоть рядом с Таиром она провел всего шесть лет, а без нее гораздо, гораздо больше, ей все равно казалось, будто он был в её жизни всегда. Что он и есть сама её жизнь. А все, что случилось позже, уже когда Таир уехал, было вроде с кем-то другим. Не с нею. Может, поэтому она так долго терпела Исаева? Какая разница, что он делал… не с ней? Без Таира она никогда уже не ощущала себя прежней. И жизнь, которую она проживала, была чужой. Лера и вспомнить ничего не могла из этой жизни... Как если бы ей нечего было запоминать. Разве что рождение сына.
- Неужели все было так плохо?
- Дмитриевна, прекрати! Новый год, а ты заставляешь меня начинать его, копаясь в дремучем безрадостном прошлом.
- Значит, все же я угадала.
- Что?
- Ты говоришь – безрадостном.
Лера задумалась. Растерла лицо.
- В моей жизни всякого хватало. И хорошего было много… До поры до времени.
Пока не уехал Таир. Она отчетливо помнила тот день. Их история осенью началась и осенью же закончилась. Это был тот редкий случай, когда они всей семьей собрались за завтраком. Лера возила ложкой в тарелке, старательно делая вид, что не замечает напряженного молчания, повисшего над столом.
- Сегодня тебя отвезет Степанович. Артур взял выходной. Поэтому Виктора я у тебя забираю.
Лере было все равно, кто отвезет ее в школу.
- Выходной? Это на него не похоже, - размешивая в чашке сахар, заметила мать.
- Его пацана призвали. Там то ли поезд, то ли присяга… Я так и не понял. - Отец бросил короткий взгляд на часы, а потом на Леру, которая сидела ни жива ни мертва, вцепившись пальцами в ложку с такой силой, что еще чуть-чуть, и металл просто вспорол бы ей кожу.
Как поезд? Как присяга?!
Нет, она знала, что Таир собрался служить, но… Почему он с ней не попрощался? Даже словом не обмолвился ведь? Почему? Она не понимала. И ругала! Так ругала себя. Ведь если бы не тот поцелуй, после которого он вообще перестал с ней общаться, все бы было не так...
Понимая, что отец только и ждет, когда она проколется, Лера схватила графин апельсинового сока. Плеснула в стакан, будто ей до тех новостей дела не было, и жадно выпила.
- Ну, я поеду. Время. И ты поторопись, не то опоздаешь в школу.
Лера кивнула. Каким-то чудом выбралась из-за стола. Прошла к рюкзаку, который валялся здесь же на полу. Почему-то тот был открыт, и из него выглядывали учебники. Алгебра – девятый класс. Химия. И новенький, еще пахнущий типографской краской томик «Гарри Поттер и тайная комната».
- Лера, малыш… ты в порядке?
- Да. Почему мне быть не в порядке? – Лера резко затянула шнур и встала.
- Ну-ка, посмотри на меня! Посмотри, слышишь?
- Мам, я опаздываю!
- Ты не станешь делать глупостей. Все. Если этот… мальчик решил тебе ничего не говорить, значит, ты ему не нужна. Не унижайся! Не рви себе душу. У тебя впереди вся жизнь, Лера. Это сейчас кажется, что его отъезд - конец света… А потом будешь вспоминать себя и думать, господи, да неужели я так по нему убивалась? Слышишь? Все будет хорошо!
- Мам, я просто в школу еду.
- Вот и поезжай, - облегченно выдохнула женщина.
И она поехала… Но при первом же удобном случае, когда водитель притормозил на светофоре, выскочила из салона и юркнула в метро. До вокзала было ехать всего ничего. Но она не знала, ни какой поезд ей искать, ни тем более какую платформу. Так и носилась от одной к другой и зло утирала слезы, не уверенная даже, что это нужный ей вокзал. Почему-то в тот день она совершенно его не чувствовала. Будто он уже… уже оборвал их связь. Тупым лезвием отчекрыжил ее от себя и бросил на землю истекать кровью. Лера сердцем чувствовала – это конец, но все равно зачем-то его искала. Наверное, хотела увидеть глаза. Маниакально хотела.
