Двор был освещен, на галереях мелькали огоньки, но к самолету никто не приближался. Все было заранее приготовлено, и нам оставалось лишь забраться на свои сиденья, кстати, перешитые за время стоянки, закрыть двери летающей машины и стартовать, оставляя внизу крохотные искорки людей, вышедших проводить нас.
Загудела под ветром обшивка самолета, я набрал полторы тысячи метров, если верить альтиметру планшета, и направил нос по заранее отмерянному азимуту – почти на запад, юго-запад. Гудящий от ветра самолет повис в абсолютной темноте – светлеющий восток остался за кормой, а звездное небо было прикрыто облачностью. Ана, посидев скучающе в темноте, зазевала и, в конце концов, отправилась назад – досыпать. Я от нечего делать стал экспериментировать с высотой полета, плавно увеличивая последнюю. На высоте около двух километров я едва не вскрикнул от испуга – машина вошла в неплотную облачность, и неожиданный всполох несущейся за окном водяной пыли испугал меня. Показалось, что я вот-вот собираюсь врезаться во что-то огромное. К счастью, все произошло настолько быстро, что я ничего не успел сделать, и самолет спокойно продолжил свой полет. Немного привыкнув к пугающим быстрым теням за окном, я продолжил подъем и на трех тысячах окончательно вышел из облаков. Занимающаяся далекая заря на востоке еще была слишком слабой, но уже подсвечивала бесконечную облачную степь, плывущую ниже, – едва различимые клубы, более светлые, чем небо над нами. Стало заметно прохладней, я наклонился и сдвинул коромысло примитивного охладителя, верой и правдой служившего все это время.
Феерическую картину полета над подсвеченными утренней зарей облаками Ана пропустила. Девушка, добившись желаемого движения к цели, расслабилась и сладко спала, может быть, впервые за долгое время. Я намеренно не будил ее, давая редкую возможность насладиться покоем.
Солнце вовсю царствовало над океаном, когда заспанная скелле протиснулась ко мне.
– Я что, проспала?
– Ага.
Ана немного посидела, рассматривая однообразную картину, и отправилась тестировать усовершенствование, установленное мною за время вынужденного ожидания. Надо сказать, усовершенствование, без которого полет через океан превратился бы в настоящее испытание. Корпус машины сужался и слегка поднимался к хвостовой балке сзади. Я проделал отверстие в этом месте на полу и установил что-то вроде сиденья с герметичной крышкой над ним – импровизированный инопланетный унитаз. Из-за этого машина приобрела как бы законченный, живой облик – впереди открытой пастью топорщился воздухозаборник, над ним торчало длинным носом коромысло климатической системы, а позади, как и положено полноценному живому существу, зияло отверстие сфинктера.
Скелле нырнула назад в кабину, послышался шум занавески, затем резкий шум воздуха, вырывавшегося из кабины, – за кормой самолета образовывалась при движении зона пониженного давления. Опять шум и свист, какая-то возня, свистнуло еще пару раз. Ана вернулась.
– Мне нравится. Удобней, чем дома. Я даже умылась там.
– Отлично.
– Давай меняться?
– Давай. Надо проверить, что там свистит.
***
Проснулся я по писку таймера, который установил на планшете. К сожалению, это был единственный способ отсчета здесь времени. Местные сутки совершенно не совпадали с земными – чуть более двадцати восьми часов. Поэтому встроенные в планшет часы были абсолютно бесполезны – все эти цифры ничего не значили, они всего лишь, и то предположительно, показывали время в Москве пять лет назад. Я настроил таймер на величину суток на планете и устанавливал промежуточные периодические сигналы от него. Единственно запускать его приходилось «от балды» – караулить полдень или, того хуже, полночь было идиотизмом. Тем более делать это ежедневно.
Распогодилось. Небо над океаном очистилось. Планшет показывал две с половиной тысячи метров высоты. Ана, откинувшись в кресле, лениво шевелила рычаг рысканья, удерживая заданный азимут. Немного севернее нашего маршрута над горизонтом висела серая полоса – далекая облачность.
На земном планшете осталась предустановленная там программа спутниковых снимков Земли, которая, как это ни странно, служила мне теперь главным способом навигации здесь. Для этого, конечно, пришлось поработать, но я гордился достигнутым результатом.
Главное, чего мне не хватало для навигации, – модель планеты. Ведь для того, чтобы проложить маршрут через океан, одного азимута недостаточно. Планета шарообразная, и кратчайший маршрут на такой дистанции – кривая линия, которую к тому же желательно скорректировать с учетом магнитного склонения в каждой точке глобуса, чтобы определить истинный азимут на местности. Вся эта история – сплошная математика, которой я не владел. Зато я владел программой, в которой Земля была представлена в виде глобуса! Для того чтобы превратить ее в суррогат межокеанского навигатора, мне понадобилось отключить отображение спутниковых снимков Земли, которые в отсутствие здесь Интернета все равно не грузились, и установить магнитный полюс Мау на поверхности готового глобуса. Размеры и положение материков относительно экватора и полюсов на планете мне были известны из карты Виутиха, оставалось лишь учесть разные размеры самих планет и скорректировать масштаб. Что я и сделал, сначала ориентируясь на примерные расстояния, а позже неоднократно поправлял карту по замерам магнитного склонения в различных точках, где я уже побывал. Эти самые точки я расставлял, пользуясь встроенными инструментами приложения, как собственные пользовательские многоугольники. Очищенный от снимков Земли глобус с координатной сеткой и нанесенными на него ключевыми точками континентов позволил мне, по сути, создать глобус планеты. Надо сказать, что хотя тяготение на Мау лишь на пятнадцать процентов ниже, чем на Земле, сама планета, если верить моим вычислениям, оказалась намного меньше, чем наша прародина – всего около двадцати с небольшим тысяч километров по экватору, чуть больше Марса. И вот теперь, не заморачивая голову вычислениями, у меня был более-менее пригодный инструмент для определения азимута на местности – с той лишь поправкой, что пройденное расстояние я замерял на глаз – по времени полета. Я прекрасно понимал, что ошибка в сотню километров может оказаться фатальной, и поэтому прицелился не на Угол, а севернее, чтобы любым способом зацепить континент – не пролететь мимо. Для подстраховки у меня был маяк, настроенный на западное побережье старого континента, – правда, отсюда он показывал на точку гораздо ниже горизонта, так что следовать ему можно было лишь с определенными коррективами. Измеряя углы на местности по этому маяку и направлению на магнитный полюс, я пытался приблизительно определять свое положение на маршруте.
Пока я занимался всем этим колдовством, используя свое приспособление, Ана продолжала вести машину на глаз – планшет я снял и возился с изображением глобуса Мау, пытаясь найти точку, в которой измеренные углы совпадали с линией предполагаемого маршрута. Наконец, что-то подходящее было найдено, и я вздохнул – мы преодолели лишь малую часть, едва приближаясь к четверти пути.
– Чего там? – поинтересовалась девушка.
