– Как хотите, – Ферран пожал плечами. – Я вижу, вы на меня ещё злитесь, Гверн.
– О чём вы хотели поговорить? – перевёл тот тему.
Ферран наклонился вперёд и вперился негодующим взглядом в молодого помощника лорда Стернса.
– Не прикидывайтесь тупым ослом, Нольвен, вы прекрасно понимаете, о чём я хочу с вами поговорить! Только ищете способ улизнуть от этого разговора и разыгрываете передо мной наивную невинность.
– Вы мне не отец и не хозяин, чтобы разговаривать со мной в таком тоне! – разъярился Гверн и вскочил из-за стола. – Я довольно терпел ваши унижения по дороге, чтобы выслушивать их ещё раз.
Ферран отпрянул и растерянно заозирался по сторонам.
– Сядьте, Гверн, – зашипел он. – Своим темпераментом вы привлекаете слишком много внимания.
Гверн ударил кулаком по столу, склонился над Ферраном и твёрдо произнес вполголоса:
– Вы хотели говорить со мной? Так говорите. Но не смейте унижать.
Выпрямившись, он развернулся и направился в сторону хозяина заведения, разливавшему по кружкам пиво и как бы ненароком наблюдавшему за выделявшимися из общей толпы гостями.
– Ещё два темного. – Нольвен положил на стол монету.
Хозяин кивнул и выставил на стол недавно сполоснутые кружки.
Гверн облокотился на высокий массивный стол и уставился взглядом в стену, находящуюся за спиной трактирщика. А тот, наполняя кружки прохладным пивом, то и дело косился в сторону то Нольвена, то Стендена, поочередно их разглядывая.
«Богато одетые господа, – размышлял трактирщик. – Тот, что старше и с сединой на висках, был тут прошлой ночью. Но в сопровождении других господ. А это, видимо, его провинившийся сын. Недаром он его костерит, на чём свет стоит. Дай волю, выпорол бы и, причём, прилюдно».
При мыслях о непослушном сыне хозяин трактира укоризненно посмотрел на Гверна: русые волосы, торчавшие в стороны колючими иголками, давно не мытые, и несло от них водорослями. Вероятно, блудного сына застукали на побережье. Тем более, что и нос у него облуплен, и кожа на шее красная, обгоревшая на знойном солнце. Светлые, в тон цвета водорослях, зелёно-голубые глаза. Острый подбородок и прямой нос. Ничего особо примечательного во внешности и ничего общего с грубыми, словно вытесанными степным ветром, чертами лица Феррана. Но роста оба одинакового, и по осанке видно, что военные. Хотя молодой худощав.
Пиво брызнуло через край кружки, растекаясь по деревянному полу хитросплетенным зигзагом. Трактирщик охнул и поспешил закрыть кран бочки.
– Прошу, – тяжёлые кружки, расплескивая пену, глухо стукнулись о поверхность стола. – Изволите ещё чего-нибудь?
Молодой человек не спешил, как большинство гостей этого заведения. Зачастую, дождавшись вожделенного пива, посетители торопились сесть за стол или же отхлебывали знатную половину кружки прямо у пивной бочки, чтобы долить себе ещё и вернуться к столу с уже изрядно булькающим пузом. Но этот гость не торопился и жаждой, вероятно, не страдал. Напротив, продолжал смотреть, не отрывая взгляда, на стену за спиной хозяина. Не выдержав, тот тоже повернул голову.
– Ваша работа? – задал вопрос Гверн.
Трактирщик смущённо кашлянул в кулак и протянул руку к стене, снимая с неё тисовый лук.
– Мой старший сын промышляет изготовлением луков. Одно время был подмастерьем у именитого мастера, сейчас вот открыл своё дело. Этот лук он привез мне прошлой зимой.
Трактирщик с любовью повертел лук в руках и протянул Гверну.
– Я вижу, вы ценитель оружия. Хотите взглянуть?
Гверн кивнул и взял лук в руки. Гладкая изогнутая рукоять насыщенного красно-коричневого цвета, тугая тетива – всё в луке говорило о настоящем мастере, влюблённом в своё дело. От волнения ладони вспотели, и даже на загоревших щеках проступил волнительный румянец.
– Сколько вы за него хотите? – дрожащим голосом спросил юноша, не отрывая взгляда от лука и поглаживая его рукоять.
Хозяин заведения стушевался.
– У меня не было намерения продавать этот...
– Десять монет золотом, – нетерпеливо перебил Гверн и полез в висевшую на поясе сумку.
Трактирщик замешкался.
– Сын говорил, на рукоять пошёл редкий в своем роде тис. Идеально ровный. Цельное дерево, без единого сучка. Таких нынче практически не сыскать.
– Двенадцать, – выпалил Гверн.
Трактирщик вздохнул так тяжело, будто весь день таскал пивные бочки.
– Тринадцать, господин. И пару медяков сверху. Дешевле никак.
– Вот вам... Вот вам пятнадцать золотом, и я беру ещё стрелы.
Хозяин ошеломленно крякнул, почесал затылок и согласно кивнул. Едва монеты оказались на столе, он тут же накрыл их ладонью и сгрёб себе в карман.
– Прошу, присядьте пока. Я всё подготовлю, – любезности сыпались градом.
Гверн вернул лук в руки трактирщика и, взяв пиво, направился к Феррану.
– Остыли, Гверн? – с издёвкой в голосе поинтересовался тот, когда Нольвен поравнялся со столом и поставил на него две наполненные до краев кружки.
– Лодка была исправной, я вас уверяю, – пропустив вопрос мимо ушей, процедил сквозь зубы Нольвен и опустился на скамью.
– Тогда сделайте милость, потрудитесь объяснить мне, такому непонятливому, как исправная лодка могла дать сильную течь прямо перед отплытием? – продолжал язвить Стенден.
– Я сам мало что понимаю.
Гверн побледнел и зарылся пальцами в свои густые светлые волосы.
– Ладно, ладно! – внезапно взорвался он. – Каюсь, на берегу я утаил кое-что от милорда, но вам я всё расскажу.
– Жду.
Ферран сделал каменное лицо и неспешно отхлебнул из кружки.
– Лодки проверял лично, и до заката всё было исправно.
– А как шла погрузка?
– Тоже под моим присмотром. В ночь перед отплытием я выставил охрану: стражники должны были меняться каждые два часа.
– Вы уверены в своих людях? Среди них не могло быть изменника?
– Уверен, – твёрдо отвечал Гверн. – Они верны лорду Стернсу, и я не подозреваю ни одного из них в измене. Разве только в халатности.
Ферран насторожился.
– Я объясню, – продолжал Гверн. – Незадолго до рассвета я отправился на берег, чтобы лишний раз убедиться, всё ли в порядке. И сильно удивился, когда обнаружил костёр догоревшим, а охрану спящей. И я… растерялся.
– Как спящей? – возмутился Стенден и стиснул кулаки. – И вы это им спустили? Почему вы ничего не предприняли? Почему не объяснили Стернсу, когда тот спрашивал?
– Я растерялся, – повторил Гверн. – Я едва успел их разбудить, как на берег пожаловали вы. Устраивать допрос просто не было времени – милорд спешил отплыть. Только потом я узнал, что одна из лодок повреждена.
