Действительно, ужин прошел превосходно, подумала Мередит. Они вкусно поели и угостились замечательным вином. Как приятно сидеть в тепле и уюте, смотреть на язычки пламени, попивать хороший портвейн… Поневоле заскучаешь по тихой жизни.
Она бросила встревоженный взгляд на Алана. Возможно, именно так он рисует себе их совместную жизнь в «Грачах». Но ведь, кроме вот таких вечеров, надо как-то и дни тянуть?
Как будто прочитав ее мысли, Мойра Ньютон вдруг сказала:
— Мы с Бэзилом купили этот дом, когда дети были еще маленькие, чтобы было куда ездить по выходным. Пол и Лора, наверное, точно так же будут приезжать в домик его покойной тетушки. Потом дети выросли, и домик уже не был нам так нужен. Несколько раз мы его сдавали. Потом Бэзил вспомнил, что до пенсии ему совсем недалеко, и предложил переехать сюда.
Маркби поерзал в кресле.
— Отличная мысль!
— Не знаю… — Мойра поджала губы. — Городской дом мы еще не продали. Если честно, мне не хочется его продавать.
— Сейчас, пожалуй, ничего и не получится, ведь цены на недвижимость падают! — проворчал ее муж. — Так что придется нам пока оплачивать содержание двух домов! Налоги в двойном размере, как и счета, будь они неладны! Один из домов необходимо продать. По-моему, жилье в городе нам сейчас совершенно ни к чему. Поэтому я за то, чтобы продать наш городской дом и окончательно поселиться здесь.
— Бэзил, здесь мы окажемся отрезанными от всех наших друзей!
— Ничего страшного, сейчас у всех есть машины.
— Не хочу собираться в долгий путь всякий раз, как мне захочется поболтать и выпить кофе.
— Совершенно с вами согласна, — поддержала ее Мередит. — Алан хочет купить один красивый, но старый георгианский особняк с огромным садом и загоном для лошадей.
— Aга! — Сэр Бэзил подмигнул ей. — Наверное, ему понравились «Грачи», где жила покойная Оливия Смитон?
— Значит, дом Оливии Смитон вам знаком? — оживился Маркби, который уютно устроился на диване, протянув длинные ноги к камину.
— Знаю, где он находится, видел его. Внутри ни разу не был. Признавайтесь, положили на него глаз?
— Алану он понравился, — уточнила Мередит.
— Тебе тоже, — сухо возразил Маркби.
— Ну да, мне он тоже понравился, но это вовсе не означает, что я хочу его купить!
— Не ссорьтесь, — примирительно заметила Мойра. — Это всего лишь дом. И потом, вам обоим до пенсии еще далеко! Кому еще кофе?
— А саму Оливию вы знали? — спросила Мередит. Оливия показалась ей более безопасной темой, чем ее жилище.
Сэр Бэзил, кряхтя, встал с кресла и неуклюже зашагал к бару с напитками.
— Не могу сказать, что знал ее.
Он загремел бутылками, и Мередит вдруг вспомнила Уинн Картер, которая так же любовно выбирала угощение среди своих домашних вин. Наверное, жизнь в сельской глуши способствует развитию привычки к крепким напиткам.
— Я выпью капельку скотча, — сказал сэр Бэзил. — А вы, Алан? И вы, дорогая Мередит, что будете пить?
— Боюсь, я не поклонница скотча, — извинилась Мередит.
— Вот и славно! — обрадовался хозяин. — Алан выпьет, а вы повезете его домой.
— Бэзил! — укорила его жена.
— Так и будет, — улыбнулась Мередит. — Все равно больше мне пить не хочется… если только кофе.
Через несколько минут, когда все снова устроились с чашками и рюмками, сэр Бэзил вдруг сказал:
— Я читал в газете про смерть Оливии. Лоренса я, конечно, знал.
Реакция гостей его изрядно удивила.
— Вы знали Лоренса Смитона?! — хором вскричали Алан и Мередит.
— Господи, еще бы! Правда, это было давно, когда я служил в армии. Лоренс был гораздо старше — и по возрасту, и по званию. Вышел в отставку в чине бригадира.[6]Потом мы с ним встретились случайно — если я правильно припоминаю, на скачках — уже после того, как я ушел с военной службы. Он вспомнил меня, спросил, чем я занимаюсь, и так далее… После той встречи мы некоторое время переписывались.
— Наверное, вы не знаете, жив он еще или нет, — спросила Мередит, затаив дыхание.
— Что вы, моя дорогая! Сомневаюсь, что он жив. Ему ведь сейчас было бы уже… Впрочем, не знаю. — Бэзил помолчал. — Ему около восьмидесяти, в наши дни такой возраст уже не считается таким почтенным, как в прошлом… Да, может статься, он еще жив и вполне дееспособен.
— Да что ты говоришь, Бэзил! — с досадой воскликнула его жена. — Я знаю, сам ты никогда не пишешь поздравительных рождественских открыток, но думала, что ты хотя бы читаешь те, что присылают нам!
— Еще чего! — фыркнул ее муж. — Зачем? На Рождество мы всегда получаем их несколько тонн…
Мойра повернулась к Мередит и Алану:
— Смитоны, то есть Лоренс и его жена Мирей, живут в Камбрии. Мирей — француженка. Мы с ними не виделись очень давно, лет тридцать! Но на Рождество регулярно обмениваемся открытками! — Она смерила мужа многозначительным взглядом. — И каждый год, вскрывая конверт, я говорю тебе, Бэзил: «Вот открытка от Мирей и Лоренса; значит, они оба живы и здоровы».
— Да неужели? — буркнул сэр Бэзил себе в рюмку.
Мойра пристально посмотрела на гостей:
— Он не слушает ни слова из того, что я говорю, во всяком случае за завтраком! Начинаю подозревать, что и в другое время он тоже меня не слушает. Мы с Мирей Смитон не переписываемся, только каждый год обмениваемся открытками и приписываем по нескольку строчек о том, как у нас дела. Хотя я могла бы и написать ей… Да, наверное, напишу.
Сэр Бэзил благородно произнес:
— Ты совершенно права, Мо. Ну да, мне следовало помнить, что мы с ними по-прежнему поддерживаем связь. Но ты ведь знаешь, что подобные вещи я предоставляю тебе.
Алан отставил рюмку и наклонился вперед:
— Не хочется говорить о делах, но, раз уж мы сейчас в Парслоу-Сент-Джон, должен заметить, там творится что-то неладное.
— И еще кое-что произошло до того, как мы туда приехали! — добавила Мередит.
— Тайна! — радостно воскликнула Мойра, сразу успокаиваясь. — Обожаю хорошие детективы. Бэзил, подбрось в камин полено. Сейчас Алан расскажет нам историю, от которой кровь стынет в жилах!
— Иногда ты меня поражаешь, — заметил Бэзил жене, подбросив в огонь полено, которое сразу взметнуло вверх сноп искр. Он покосился на диван: — Алан, вы и правда собираетесь рассказать нам историю, леденящую кровь?
— Нет, разве что вы оба примете близко к сердцу отравление пони.
— Понятно, — заявил сэр Бэзил, когда Алан дошел до конца истории о пони Оливии, цветах Уинн и «ренджровере» Армитиджа. Не забыл он и слова Джанин Катто о старых тапках и убеждение Уинн, что прошлое Оливии так или иначе настигло ее.
