Из двухсот всадников, выехавших с Дорианом Хоукмуном, уцелело почти полторы сотни; этого было достаточно, чтобы осуществить вторую часть плана. Им предстояло раздразнить гранбретанцев и вынудить их постепенно изменить направление, сдвинуться со всеми сухопутными боевыми машинами и обозом к юго-востоку.
Хоукмун уже не нападал днем: в небе кружили орнитоптеры. В ночных вылазках его огненные копья спалили десятки палаток вместе с обитателями, а стрелы сразили многих и многих из тех, кто стоял в дозоре или был отправлен на поиски тайных камаргских стоянок. Мечи не успевали высохнуть от крови, топоры щербились и теряли свою остроту, а тяжелых камаргских копий в отряде уже не хватало. Хоукмун, как и все в его отряде, осунулся и вымотался, временами едва не падая из седла от усталости и недосыпа. То и дело оказываясь на волосок от того, чтобы быть обнаруженными, камаргцы сумели сделать так, чтобы дорога от реки была по обе стороны усеяна телами их мертвых врагов и чтобы эта дорога оставалась единственной, какую могли бы выбрать для себя войска Темной Империи.
Как Хоукмун и предсказывал, Мелиадус не стал тратить время на поиски летучего отряда. Его нетерпеливое желание добраться до Камарга пересиливало даже ненависть к бывшему пленнику. Впрочем, барон наверняка рассудил, что после взятия Камарга у него будет полно времени, чтобы разделаться с Хоукмуном.
Однажды, в предрассветный час, они все же столкнулись лицом к лицу. Герцог Кёльнский со своими всадниками метался между палатками и лагерными кострами, сразив к тому времени многих и уже собираясь уходить, а Мелиадус лично привел на помощь гибнущему лагерю небольшой отряд кавалеристов-Волков. Завидев Хоукмуна – тот как раз прикончил двоих солдат, запутавшихся в ткани рухнувшей палатки, – барон кинулся на него, обнажая меч. Сталь встретила сталь; приняв удар на клинок, Хоукмун надавил, не давая противнику высвободить оружие, и продолжал давить, вынуждая рычащего от напряжения и ненависти Мелиадуса заводить руку все дальше назад.
– Благодарю тебя, барон. Похоже, от твоего угощенья в Лондре я стал сильнее.
– Что ж, Хоукмун, – негромкий голос барона дрожал от ярости, – понятия не имею, как ты вышел из-под власти Черного Камня, но тебя ждет участь в тысячу раз худшая, чем та, какой ты избежал. Я возьму Камарг, и ты снова станешь моим узником.
Хоукмун поддел концом клинка медную крестовину меча Мелиадуса, развернул руку, и оружие противника отлетело в сторону. Он занес было меч для последнего удара, но понял, что к ним бежит слишком много гранбретанских солдат.
– Пора уходить, барон, хоть мне и жаль. Я припомню твое обещание, когда ты будешь моим узником!
Он развернул лошадь и со смехом умчался, выводя свой отряд из охваченного паникой лагеря. Яростно махнув рукой, Мелиадус спешился, чтобы поднять меч.
– Выскочка! Не успеет закончиться месяц, как он будет валяться у меня в ногах!
Настал день, когда Хоукмун со своими всадниками выехал не для того, чтобы атаковать войска Мелиадуса, – он галопом пронесся по болотистой местности, лежавшей ниже подножья холмов, туда, где его отряд дожидались граф Брасс, Леопольд фон Виллах и армия Камарга. Высокие темные башни, почти такие же древние, как сам Камарг, нависали над болотами. Теперь на их стенах было уже не по одному часовому и рыла диковинных орудий торчали почти из всех бойниц.
Лошадь Хоукмуна вскарабкалась на холм, приближаясь к одиноко стоявшей фигуре графа Брасса, который с большой теплотой и облегчением заулыбался, узнав молодого герцога.
– Я рад, что сохранил тебе жизнь, герцог Кёльнский. Ты сделал всё, что было запланировано, и сохранил при этом бо́льшую часть своего отряда. Думаю, я в свои молодые годы не справился бы лучше.
– Благодарю тебя, граф Брасс. Но пора готовиться. Барон Мелиадус следует за нами примерно в полудне пути.
К дальней стороне холма меж тем подтягивались силы камаргцев, в основном пехотинцы.
Их было не больше тысячи, и по сравнению с могучей волной, катившейся им навстречу, это казалось несущественной мелочью. Силы врага превосходили камаргцев по меньшей мере в двадцать раз, а может быть и дважды по двадцать.
Граф Брасс правильно прочитал выражение лица Хоукмуна.
– Не бойся, парень. Чтобы противостоять этому вторжению, у нас есть оружие получше мечей.
Хоукмун ошибся, полагая, что границ Камарга гранбретанцы достигнут за полдня пути. Те решили сделать привал, и только к полудню следующего дня камаргцы увидели приближающееся войско. Противник двигался по плоской равнине широким веером.
Каждое каре пехоты и кавалерии состояло из членов одного ордена, каждый член ордена торжественно клялся защищать других, будь они живые или мертвые. Эта система была одной из составляющих великой силы Гранбретани, поскольку означала, что ни один человек не отступит, если только не получит особый приказ от главы своего ордена.
Граф Брасс наблюдал за приближением врага. По одну руку от него был Дориан Хоукмун, по другую – Леопольд фон Виллах. Все трое восседали верхом. Отдавать приказы будет лорд-хранитель Камарга. Вот сейчас начнется настоящая битва, думал Хоукмун, и пока что трудно понять, как ее выиграть. Уж не слишком ли самонадеян граф?
Могучая орда воинов и боевых машин в итоге остановилась примерно в полумиле от них, затем от основной массы отделилось два человека. Они поскакали к холмам. Когда они приблизились, Хоукмун узнал штандарт Мелиадуса, а миг спустя понял, что это и есть барон и с ним его герольд. Тот вез бронзовый рупор, означавший, что они хотят переговоров.
– Они точно не собираются сдаваться и не ждут этого от нас, – с недовольством проговорил фон Виллах.
– Согласен, – улыбнулся Хоукмун. – Несомненно, это один из их трюков. Они славятся ими.
Верно истолковав его улыбку, граф Брасс посоветовал:
– Опасайся подобной ненависти, Дориан Хоукмун. Не позволяй ей овладеть твоим рассудком, как она овладела рассудком Мелиадуса.
Хоукмун ничего не ответил, уставившись в пространство перед собой. Герольд приложил тяжелый рупор к губам.
– Я говорю от имени барона Мелиадуса, главы ордена Волка, главнокомандующего армий благороднейшего короля-императора Хуона, правителя Гранбретани и будущего правителя всей Европы.
– Передай своему хозяину, чтобы снял маску и говорил сам, – прокричал в ответ граф Брасс.
– Мой хозяин предлагает вам почетный мир. Если вы сдадитесь сейчас, он обещает, что не тронет ни одного человека, а лишь провозгласит себя губернатором вашей провинции от имени короля Хуона, дабы справедливость и порядок пришли в эти неуправляемые земли. Мы предлагаем вам милость. Если откажетесь, весь Камарг будет лежать в руинах, всё будет предано огню и море затопит останки. Барон Мелиадус говорит, вам известно, что всё это в его силах, и ваше сопротивление принесет лишь гибель вашим родным, как и вам самим.
– Передай барону Мелиадусу, который прячется под маской, стесняясь говорить, ибо знает, что он бесчестный ублюдок, воспользовавшийся моим гостеприимством и побежденный мною в честном поединке, – так вот, передай ему, что это мы можем принести смерть ему и всей его родне. Скажи ему, что он жалкий трус и тысячи его соратников не смогут победить хотя бы одного камаргского быка. Скажи, что плевать мы хотели на его лживое обещание мира – подобный обман разглядел бы даже ребенок. Скажи, что нам не нужен губернатор, мы сами правим собой, к нашему удовольствию. Скажи еще…
