- Мне нравится именно эта. У Светланы Ивановны очень большой опыт, - парировала я.
- И все же, - начал шеф, но врач посмотрела на него выразительно, как будто говорила всем своим видом, что Соколовский вот-вот выйдет вон.
- Ложись на кушетку, Красникова, - велела мне гинеколог, и я послушно устроилась там, куда указали. Задрала свитер, чуть приспустила джинсы.
- Начинаем, - велела Светлана Ивановна, после чего повернулась к боссу. - А вы в сторонке встаньте, не мешайте.
И Соколовский, к моему удивлению, выполнил ее указания.
- Так. Ну плод прекрасный, развивается хорошо. Срок - семь недель и два дня, - произнесла врач узи.
- Это значит что зачат он был..? - спросил Соколовский, и я сжалась. Он взаправду до сих пор сопоставляет сроки?
- Числа тринадцатого или четырнадцатого февраля, папаша, - хмыкнула Светлана Ивановна, после чего снова повернулась к монитору.
- А кто это будет? - опять подал голос шеф.
Врач окинула его таким взглядом, как будто босс задолжал ей миллиард долларов.
- Придете недель в двадцать, тогда и скажем, - отрезала она. И обратилась к врачу узи: - Прогляди остальное и хватит. Тут, кажется, все нормально.
Вышли из кабинета ультразвуковой диагностики мы минут через десять. Я сжимала в руках заключение врача, Соколовский же выглядел растерянным, как будто только что прошел испытание, к которому был не готов.
- Вроде все в порядке, - неловко сказала я, прежде чем пойти к выходу из клиники.
- Вроде да, - откликнулся босс и взъерошил волосы пятерней.
- Спасибо.
И он, после некоторого сомнения (как будто мысленно решал, не огрею ли я его, если он привлечет меня к себе), ответил:
- Не благодари. Это ведь наш ребенок.
После чего я оказалась снова в его объятиях, и мне, впервые за долгое время, наконец стало легче.
Часть 33. Руслан
Это было так странно. Идя вместе с Верой на узи, я и не подозревал, что то, что увижу там, перевернет все мои ощущения вверх дном. Перевернет меня самого.
До этого момента мне казалось, что ребенок - это некий фантом, который через девять месяцев воплотится в орущего карапуза. И только теперь я, наверно, сознавал, как все это ощущала Вера. Она чувствовала, как он растет внутри нее. Она уже сейчас понимала, что он - настоящий.
По неясной черной точке, что я мог видеть на мониторе, трудно было что-то разобрать, но я осознал главное. Там, внутри Веры, находился мой ребенок. Жил мой ребенок. Мое продолжение. И, глядя на эти смутные очертания, я чувствовал себя так, будто прикоснулся к чуду.
- Ты сомневался, ведь так? - нарушила первой установившуюся между нами тишину Вера. Тишину, полную молчаливого единения и прежде незнакомой мне близости.
Я поморщился. Совершенно не хотелось снова переходить к разборкам. Я чувствовал потребность удержать тот миг, где мы разделяли на двоих это чудо будущего родительства.
- Нет, - ответил ей и это было абсолютно честно. - Я просто хотел это услышать. Мне нужно было услышать, чтобы осознать.
- Ладно, - вздохнула Красникова в ответ. - Наверно, мне пора.
- Я тебя подвезу, - вызвался я.
Предложив это, вполне ожидал, что Вера ответит упрямым отказом. Но случилось неожиданное. На ее губах мелькнула какая-то особая, мягкая улыбка. И она сказала :
- Будем смотреть вместе "Русалочку"?
Я вдруг удивительным образом ощутил, как от веселого блеска в ее глазах внутри зарождается что-то невероятное. Какое-то слепящее и одновременно теплое чувство. Будто годами не видел света и вдруг - прозрел.
- Да хоть "Золушку", - ответил, усмехнувшись. И, открывая перед Верой дверь машины, с улыбкой добавил :
- Тебе не кажется, что уже безо всякого узи становится понятно, кто у нас будет?
Установившееся между мной и Верой перемирие рождало внутри меня ощущение какого-то тихого, но от этого еще более ценного счастья. Привычные споры и ссоры с ней забавляли и возбуждали, даря какой-то бешенный адреналин, но вот такие вечера, как накануне, заставляли желать эту женщину не только на своем столе, но и в своей жизни.
И, черт бы все побрал, надо же было такому случиться, что именно тогда, когда все у нас наладилось, привалили проблемы пострашнее пожара и землетрясения вместе взятых.
Моя тетушка.
Приближение неприятностей я почуял сразу. Собственно, ровно в тот момент, как в коридоре хорошо знакомый голос проорал:
- Это что за безобразие?!
Надо сказать, моя тетя Рая была несколько... глуховата. Ну, или желала таковой казаться, когда ей это было выгодно. В любом случае, говорила она всегда громко, не оставляя никому в радиусе ближайшего километра шанса ее не услышать. Но в этот самый момент она превзошла даже саму себя. Мне показалось, что от ее сопрано содрогнулись стены офиса, а заодно и Большой театр. Последний - от горя, что такие мощные голосовые данные пропали зазря.
Но еще интереснее была сцена, которая предстала моему взору, когда я поспешно выскочил из кабинета в коридор.
- Какого черта тут творится?! - поинтересовался я, глядя на то, как тетя держит за ухо одного из наших курьеров. Хотя держит - не совсем верное слово для описания событий. Скорее тетя Рая тащила несчастного парня за ухо, явно намереваясь ткнуть того головой в... мусорку. Как котенка в лужу, которую он наделал мимо лотка.
- Это что за безобразие, я тебя спрашиваю?! - снова возопила тетушка, указывая пальцем куда-то в глубину мусорного бака. И тут вдруг я заметил, что оттуда вырывается подозрительная белая струйка... дыма.
- Отпуститееееее, - проблеял курьер, пытаясь вырваться, но от тети Раи еще никто так просто не уходил. Я же, не теряя времени даром, заглянул на дно бака и ожидаемо обнаружил там окурок сигареты.
- Твоя работа? - холодно поинтересовался я у курьера.
- Я ничего не сделал! - заорал парень, но попыток вырваться от тети Раи больше не предпринимал. Видимо, понял, что с одним ухом жить как-то не очень.
- Окурок ты бросил? - снова спросил я, уже, в принципе, все и так понимая.
- Он это, он! - отреагировала первой тетушка. - Я сама видела!
- Ну да, кинул, и чо? - удивился парень. - Я всегда так делаю!
Это-то мне и нужно было слышать.
- Всегда? - вкрадчиво уточнил я. - И пару недель назад, когда в офисе случился пожар, ты тоже его туда кинул?
- Ну было дело! - почесал курьер затылок. - А чо, нельзя было?
- Идиот, - констатировал я спокойно. - Ты уволен. Это первое. Второе - тебе светит статья.
