Книга Водитель моего мужа - Агата Лав

ПАВЕЛ

Ничего страшнее я не слышал в жизни. Ее хотели изнасиловать. Ее…

Я с трудом прячу шок и не понимаю, как она до сих пор сохранила рассудок. Чем больше я узнаю, какой жизнью она живет на самом деле и что спрятано за высоким витым забором дома Димы, тем тяжелее становится на душе. И тем отчетливее я понимаю, что Ольга сильнее меня. Она такая хрупкая и беззащитная на вид, что хочется закрыть собой и никуда не отпускать, но она прошла через тянущийся годами ад и не сломалась.

Я в свое время сломался. Ушел из спецназа и подался на вольные хлеба. С трудом перетерпел переходную ступеньку, когда пришлось работать в охране важных людей и держать огнестрельное оружие под рукой. Реально под рукой, не где-то там под сидушкой или в бардачке, а так чтобы быстро выхватить и прицелиться за мгновение. Настрелялся я на три жизни вперед и меня тяготила одна возможность, что придется снова. Поэтому я, как смог, перевелся в водители и начал узнавать по знакомым, кто готов вложиться в свой автопарк. Бизнес-план выгорел и мы быстро пошли в гору, так что у меня сейчас сорок процентов от общей прибыли и два крупных контракта на три года.

И ставка личного водителя Ольги.

Ставка всей моей жизни, как оказалось.

Я знаю Стаса. Сразу понял, о ком она говорит. Я пробивал Диму по своим базам, когда устроился к нему и догадался, что попал не в самое спокойное и солнечное место. Впрочем, по Диме видно с каких низов он ожесточенно пробивался и сколько конкурентов успел намазать тонким слоем на подошвы дорогих ботинков. И он бывший боксер, у него отбито правое ухо напрочь и осталась привычка широко и по-звериному раскрывать пасть, когда его захлестывают эмоции. Он прошел проторенный многими путь от спортсмена до бойцовской единицы личной армии, а потом выделился из тупой толпы наличием мозгов и лютой хваткой и начал ходить в любимчиках босса.

Этого босса он потом и сожрал.

Я так вижу его судьбу. Во всяком случае именно такого дерьма я повидал в спецназе.

А Стас был из молодых везунчиков. Он сам не понял, куда попал, но быстро вошел во вкус. Я помню его фотки из досье, которое мне прислали старые знакомые, и перед глазами появляется его блядская усмешка хозяина жизни. И он дотрагивался до нее… Зажимал грязными руками и не давал уйти, издевался и веселился. Она сказала, что он ее напоил. Как? Насильно, да? Впился пальцами в лицо и заставил открыть рот?

— Паша, — Оля зовет, но я пару мгновений слепо смотрю на нее, не зная, как выключить тошнотворные картинки, которые мелькают в моей голове.

Я вижу, как он это делает. Вижу его лицо с фотографии. Вижу испуганную Ольгу. Точно также, как сегодня в баре, когда Дима полез к ней и начал задирать юбку.

— Может, все-таки уедешь? — она беспокойно проводит ладонью по подушке, на которую боится опуститься, потому что знает, что сразу же заснет. — Я успокоилась.

Я дал ей таблетки. Она мотала головой и почему-то считала это плохой идеей, но я молча стоял над ней со стаканом воды и двумя пилюлями, пока она не сдалась.

— Я уже написал Диме, что останусь дежурить.

— Что?

— Тебе помочь? — я подхожу к кровати и откидываю лишние декоративные подушки.

Ольга тут же сторонится, словно Дима уже стоит за дверью, она рывком подтягивает себя на другую половину кровати и отворачивается в сторону. Сама понимает, как дико это выглядит, но ничего не может поделать с собой.

— Тебе нужно поспать, — я забираю последнюю микроскопическую подушку и отхожу в сторону, чтобы она не нервничала. — Я вытащу кресло в коридор и оставлю дверь открытой, чтобы видеть тебя.

— Ты будешь спать в кресле?

— Знала бы ты, где мне приходилось спать, — мягко улыбаюсь и пытаюсь хоть чуть-чуть ее успокоить, обычно моя улыбка действует на нее, но сейчас не тот день. — Малыш, ложись. На сегодня хватит.

— Ты разбудишь меня, если тебе напишут о Диме.

— Да.

— Обещаешь?

— Конечно, я скажу.

— А где моя одежда? — она проводит ладонями по вороту махрового халата и нервно оглядывается по сторонам.

— Осталась в ванной.

— Принеси, пожалуйста.

Я хмурюсь, не понимая ее встревоженного тона.

— Там белье, — она вдруг смущается, будто разговаривает с посторонним. — Дима не поймет, если я оставлю его на виду, когда в квартире чужой мужчина.

Она на ногах не стоит и заторможенно говорит, растягивая фразы по слогам, потому что таблетки начинают действовать, но все равно держит в уме мужа и его жестокие правила.

— Паша, пожалуйста. Я уберу под подушку, мне так будет спокойнее.

— Да, малыш.

Я разворачиваюсь и ухожу. Открываю дверь ванной комнаты и собираю ее одежду с пола, поддаюсь ее неврозу и кручу вещи в руках, проверяя нет ли надрывов… Хотя юбку распустил по боковому шву Дима, она слишком узкая, чтобы скручивать ее злыми мужскими пальцами.

Я хочу уже уходить, но упираюсь обеими руками в мраморную раковину и смотрю на свое отражение. Так хочется вмазать со всей дури, но чтобы полетели ни осколки, а мои зубы! Что я делаю? А? Помогаю любимой женщине ложиться под подошвы мудака.

Вот что ты делаешь, Паша.

Любуйся…

Отвинчиваю кран холодной воды и опускаю голову под мощный поток. Еще минута в пустоту, мне постепенно становится легче и из черепной коробки уходит монотонный шум, который напоминает удары по боксерской груше. Глухие и мощные.

Я кое-как вытираюсь и иду назад. Когда вхожу в спальню, Оля уже спит. Но она так и не легла, а завалилась на изголовье, безвольно бросив руки на бедра. Видимо, действие снотворного забрало ее, пока она ждала меня. Я перегибаюсь через нее и закидываю сложенные вещи под соседнюю подушку, а потом осторожно приобнимаю ее и помогаю выпрямиться. Подтягиваю вниз, чтобы ее голова, наконец, коснулась подушки и замечаю, что пояс халата развязался и его полы раскрылись.