Вихсар успокоившись, взял ее ладонь, прижался губами, целуя мягко каждый пальчик. Он бы мог сказать, чтобы она не боялась, но кровь прольется.
— Они знают, на что идут, Сугар. Путь мужчины — это путь воина, мы рождены, чтобы сражаться не важно с чем — со смертью или с жизнью. Мы должны охранять свои семьи и защищать. Весь наш путь — это борьба, предел ее — кровь и боль, а потом очищение, видеть заново как рождается небо… слышать, биение земли… — Вихсар смолк, вспоминая, как говорил ему это хан Бивсар…
— А путь женщины у вас каков?
Вихсар переплел ее пальцы со своими, развернул княжну к себе. Такая маленькая, хрупкая, он провел ладонями по плечам, сминая мягкое тело, забираясь ладонями под ткань, ощущая, как желание с новой силой обуревает им, умом понимал, что ей нужен отдых, и ему тоже, но… Утром она уйдет в степь, и он не сможет к ней больше прикоснуться.
— У женщины нет пути. Нет никаких дорог. Ее удел — хранить очаг, хранить огонь своего мужчины, его жизнь хранить в себе…
Хан склонился, втягивая тонкий запах ее кожи, прижал к себе плотнее, и земля качнулась под ним, опрокидывая в пропасть — не устоять. Мирина встрепенулась в его руках, ткань выскользнула из ее пальцев и упала на пол, обнажая ее гибкое и молодое, как росток, тело. Вихсар смотрел на нее с высоты своего могучего роста, наблюдая, как глаза ее затуманиваются, как раскрываются губы в ожидании, выпуская бесшумное горячее дыхание. Холодная гордая пташка растаяла в его руках. Хан склонился, касаясь мягких губ. В стихающем шуме дождя прорезались звуки, вынуждая насторожиться. Выругавшись, глянул в сторону выхода.
Вихсар, выпустив Мирину, подхватил ткань и укрыл ею княжну прежде, чем за стенами раздались голоса Найира и Бадгара.
Подобрав суб и штаны, оделся быстро — Мирина только наблюдала со стороны. Молчала. Подступив к ней, пронизал пятерней волосы, захватив ее губы ртом, и невозможно было оторваться от них, ощущая их сладость спелых ягод.
— Тебе нужен отдых, — прошептал он через рваный стук сердца. — Постарайся поспать немного, а вечером, — скользнул губами по ее виску, — если Тенгри будет угодно, я приду к тебе.
Вихсар отступил, слыша, что шум на улице становился все громче — какая-то суматоха поднялась там. Он на миг задержался у двери, быстро глянув на княжну: Мирина так и осталась стоять, завернутая в ткань, у очага, выхваченная пламенем света, сияла, как драгоценность. Хан вышел быстро, покидая нагретый и наполненный древесными и их собственными запахами шатер.
Холод окатил колючей волной. Не прекращавшийся дождь шелестел, бил по войлоку, листве, железу, лужам, что превратили землю в хлябь, заливал весь лагерь, погружая становище в серую муть, только тускло виднелись где-то под навесами факела и небольшие костры. Никого из женщин — они сидели в укрытии в ожидании, отправятся завтра. Одни мужчины, снаряженные сталью и стрелами. Как только хан показался на улице, стражники вручили ему плащ. К нему вышел Найир. Ливень промочил его насквозь, заливая лицо и глаза, одежда забрызгана грязью. Не успел он приблизиться, поспешили и остальные.
Батыр склонил голову, понимая, что не в подходящее время пришел, да видно случилось что-то из ряда вон, раз он здесь, у женского шатра.
— Говори.
— Напали воличи, хан Вихсар, подобрались прямо к пройме.
— Раненых двое, трое мертвы, — подхватил Бадгар.
Вихсар схватил его за шиворот, рывком дернул на себя.
— Я же сказал дозорных разослать! Как они смогли пробраться? Где Атлан? Я же его поставил, как мог кого-то пропустить? — мгновенно вскипел он.
— Видно, они знали другой путь, — вмешался Найир.
Вихсар ощутил, как на него будто кувалда свалилась, припечатав к земле, он выпустил Бадгара, повернувшись к нему.
— Какой путь они знают, батыр? — гневно сузил глаза. — Что они могут знать лучше, чем мы?
Найир стиснул челюсти, не находясь с ответом.
— Мы так же в смятении хан… — со сталью в голосе произнес он.
— Где они теперь? Угдэй где?
— Княжичи ушли. Мы зацепили пятерых их воинов, но они мертвы, допросить некого, — выдавил из себя батыр. — Угдэй там остался, пытается взять след.
Вихсар выпрямился, свысока глянув на батыра. Дождь быстро омочил его лицо, стекая струями по волосам, катился по спине, но на грудь будто тлевших углей высыпали.
— Коня мне, — кинул Вихсар нукерам, широким шагом направился в общий шатер, чтобы облачится в броню. Он должен собственными глазами увидеть все и понять, как эти паскуды смогли подобраться к нему так близко.
Приказав Найиру собрать еще дюжину нукеров, Вихсар вместе с Бадгаром вошли в шатер. Батыр помог облачится в куяк[1], подав хану и секиру. Вихсар, подпоясавшись, вышел наружу, одевая шлем. Ждали вооруженные лучники.
— Бадгар, — обратился хан к батыру. — Бери полсотни и езжай к окрестностям. — Найир, повернулся хан к ближнику. — Бери десять воинов и выдвигайся немедленно из лагеря, уходите в степь.
Найир кивнул.
— Прикажу Садагат собрать женщин, — он развернулся, подал знак готовым к отбытию воинам.
Вихсар глянул в сторону шатра княжны — сегодня уже не увидит ее.
— Гай! Катак! — выкрикнул имена нукеров. — Берите остальных и за мной к пойме.
Вихсар пустил жеребца прочь из лагеря, вся ватага, выехала споро вместе, разделившись только за окраиной аула.
Дождь к тому времени, как войско подобралось к пойме, прекратился, трава от ливня поднялась, налившись соком — не было столько грязи. Если по утру еще проблескивало солнце, то теперь затянуло все. Ветер гонял холодные потоки по долам, хлестал порывисто, шевеля все кругом — неладная погода грозит растянуться на много дней. Отправив дозор вперед, хан с остальным войском спустился к берегу, где сновали его войны.
Приблизившись к насыпи, поросшие полусухими чахлыми деревцами, обвел взглядом дальний сырой берег. Сама река была не широкой — вброд можно перейти, извилистым рукавом тянулась к ближним холмам, терялась где-то в равнине. И он понять не мог, как воличи смогли прокрасться по ней незамеченными. Хан глянул в серо-зеленую муть. Ветер оглушал почти, поглощая собой все звуки. Конечно, его воины не могли услышать даже всплески воды.
— По равнине есть много озер и притоков, — приблизился Гай разглядывая местность. Это русло как раз из Ряжеского леса тянется.
— Возможно, они проложили путь через них, — следом предложил Катак.
Вихсар, глянув на него, тронул пятками коня, проехал вперед. Нукеры расступились, пропуская хана. На расстеленных плащах лежали трое мертвых его воинов: Октай — с пробитой головой, Лугай и Наран — с перерезанными шеями. Вихсар стиснул зубы, скользнул взглядом в сторону. На земле, поодаль, где брюхом к верху лежала лодка, вряд сложены воличи с мертвенно бледными, измазанные грязью и кровью лицами.
