Я изумленно таращилась на Влада.
Но ничего романтичного не чувствовала. Зато почему-то подумала, что руки у меня грязные. Мало ли какие бактерии у меня на коже. Однако говорить про это я не стала. Сначала я просто смотрела на Влада, потом – на собственную ладонь, а затем перевела взгляд на стену.
А Влад, будто понимая, что я чувствую, тихо рассмеялся. Кажется, ему нравилось вгонять меня в ступор.
Уже дома я увидела, что Матвеев просмотрел мои сториз. Но ничего не написал.
В понедельник перед занятиями я встретила Диму – он быстрым шагом шел к своему корпусу, ни на кого не обращая внимания.
– Привет, Дим! – окликнула я его, и он остановился.
– Привет, Даша, - сказал он. – Как дела?
– Нормально… А у тебя?
– Вроде бы тоже. – Если честно, он не улыбался так радостно, как в те выходные, которые мы провели вместе. В его глазах была тоска.
– А как Лиза? – спросила я. – Она в соцсетях не появляется.
С Лизой мне действительно хотелось подружиться, но она неожиданно пропала.
1.29
Он внимательно на меня посмотрел, словно что-то прикидывая в уме.
– Ей не до этого. Не общаешься с Даней?
– Мы расстались, – призналась я.
– Понятно, – сам себе кивнул Дима. – Правильно.
– Что? – не поняла я.
– Значит, я правильно его понял, что вы расстались, – ответил он. – Ладно, Даш. Я пойду. Пока.
– Привет Лизе! – крикнула я ему вслед, но Дима не обернулся. И я, пожав плечами, пошла дальше.
В университет я заявилась раньше остальных, поэтому села на полукруглую лавочку у окна неподалеку от закрытой аудитории и достала телефон. В инстаграме мое фото с Владом произвело небольшой фурор – лайки ставили даже незнакомые люди. Правда, когда среди них я увидела лайк Серебряковой, то моментально рассердилась. Она интересуется моей жизнью? Но с какой стати? Ей смешно наблюдать за мной?
А вот Матвеев отмалчивался. Наверное, ему и правда все равно.
– Доброе утро, Кудряха, – села рядом со мной на лавку Самира. Вид у нее был сердитый, темные выразительные глаза метали молнии, а волосы, собранные в высокий хвост, на висках были натянуты до предела.
– Доброе, – улыбнулась ей я. – Что с твоим лицом, красотка?
– Все бесит, – фыркнула подруга. – Этот гаденыш с самого утра настроение испортил.
– Какой гаденыш? – удивилась я.
– Художничек.
– Опять затопил?!
– Нет, девицу домой привел. Иду я по лестнице, а он спускается вместе с какой-то блондиночкой, – фыркнула Самира.
– Что еще за блондиночка?
– Понятия не имею! Но Лео ей так улыбался, что мне аж противно стало!
– О-о-о, – протянула я, – да ты ревнуешь?
– Нет, конечно, – дернула плечиком подруга. – Лео мне никто. Просто он мне заливал, что девушки у него нет. Мол, для него сейчас самое главное – это искусство, и на личную жизнь времени нет. А потом я вижу, как он утром провожает девушку, с которой провел ночь! Бесит.
У Самиры было такое сердитое лицо, что я удивленно вскинула брови.
– Он тебе совсем-совсем не нравится?
– И ты туда же, Сергеева! – воскликнула возмущенно подруга. – Ты же знаешь, что он – не мой тип. Я просто не люблю ложь. И девица эта меня взбесила. Держала его под руку и так улыбалась, что ей рот хотелось зашить.
– Тогда почему ты так злишься? Боишься, что теперь он с ней будет об искусстве разговаривать? – весело спросила я – раньше ревнующую Самиру мне видеть не доводилось.
– Не знаю, – призналась Самира. – Меня просто это ужасно раздражает.
– Зато я знаю! – внезапно появилась перед нами Сашка – в солнечном свете, падающем из окна, ее волосы цвета морской волны казались еще ярче. – Амирова влюбилась в художника!
– Что ты несешь! – вспыхнула подруга.
– Несу правду и свет, – улыбнулась Сашка, плюхнулась на лавку между нами и положила руки нам на плечи. – Тетя Саша все про вас знает. Одна сохнет по своему Клоуну, вторая, несмотря на принципы, втюрилась в бедного художника, а не в парня с большим банковским счетом.
Мы вдвоем попытались успокоить «тетю Сашу», однако она успешно отбила нашу атаку, заявила, что «правда глаза колет» и первой скрылась в аудитории. А мы поспешили следом за ней в компании только что подошедшей Полины.
Сегодня у нас в расписании стояло четыре пары, от которых я порядком устала. Первой была лекция по истории английского языка, на которой нельзя было и ручку выпустить – приходилось все досконально записывать за преподом. Затем один за другим шли сложнейшие семинары, на которых приходилось отвечать. А потом нашей группе и вовсе пришлось идти в другой корпус, на практическое занятие по предмету «Применение современных информационных технологий в научно-исследовательской деятельности». Честно говоря, мы особо не понимали, зачем нам вообще поставили этот предмет, но посещать его приходилось.
– Сегодня контрольная будет! – вспомнила Полина, когда мы по переходу бежали в другой корпус.
– Какая еще контрольная? – выдохнула я.
– По «Exel», – вспомнилось Сашке.
Честно говоря, ни к какой контрольной я не готовилась, искренне считая предмет, который мы между собой называли просто «современными технологиями», бесполезным. И все мои силы ушли на подготовку к семинарам по английскому языку. Поэтому пришла я не подготовленной. К тому же еще основное пропустила из-за своего больничного.
Мы прибежали в компьютерный класс за несколько минут до звонка и расселись – каждая за свой компьютер. Но только я опустилась на стул, как в кабинет вошел Матвеев собственной невыносимой персоной. Он с улыбкой слушал нашего преподавателя – молодого, но довольно строгого мужчину в неизменном темно-сером костюме, под который была надела белая водолазка.
Увидев меня, Даня моментально перестал улыбаться. А я, кажется, и вовсе побледнела – не ожидала увидеть этого человека здесь. С другой стороны, что я хотела? Он учится в этом корпусе.
– Садись за свободный компьютер и работай, – услышала я голос преподавателя. Даня взглянул на меня так, что внутри что-то оборвалось, и сел ко мне спиной – столы стояли в классе буквой «п». Оглядываться на него я больше не стала – много чести. Зато Сашка, которая была зла на Матвеева из-за меня, громко выдала:
– Откуда здесь этот пес?
Самира и Полина хмыкнули в кулак. А я вздохнула. И почему мы опять встретились. И почему я снова вижу перед собой сцену, в которой он целует Каролину?.. Это просто наваждение какое-то.
– Что за выкрики, Павловская? – тотчас повернулся к ней преподаватель. – Какой пес?
