– Я вижу, ты в отличной форме, Чоо Аваба, – заметил Бруно.
– Ты тоже неплохо выглядишь, – ответил африканец. Это был один из умнейших и самых преданных советников президента.
– Как он? – спросил Бруно, имея в виду князя Асквинду.
Чоо Аваба поморщился, глубокие борозды пролегли по лицу, лишь подчеркивая его худобу:
– Мы очень тревожимся о нем.
– Боюсь, и у меня для него такие новости, что здоровья не прибавят, – признался Бруно.
Они пересекли вестибюль, прошли по коридору и вошли в побеленную известью комнату, скромную, как монашья келья.
– Он сейчас будет, – сказал Чоо Аваба. – Я должен идти.
– А как Санни? – ласково спросил Бруно.
– Прыгает, как антилопа, – оживился африканец. – И храбр, как лев.
– Ты видел Маари? – допытывался Бруно, пряча волнение за улыбкой.
– Сладка, как мед, прекрасна, как луна, – ответил африканец и скрылся за дверью.
Бруно Брайан сделал несколько шагов по полу из обожженной глины, взглянул на копья и щиты, развешанные по стенам, затем уселся на мягкий кремовый диван, единственный предмет роскоши в этих отнюдь не княжеских покоях.
Окна были задернуты белыми занавесками, в центре потолка висел большой неподвижный вентилятор. Цветы магнолии в вазах, расставленных по четырем углам комнаты, источали одуряющий аромат.
Перед диваном, на низком столике из плетеного тростника, были расставлены чайник, бутылка виски, ведерко со льдом и несколько стаканов. Бруно улыбнулся, и князь Асквинда, переступивший порог в эту минуту, успел заметить довольное выражение на его лице.
– Видишь, мы тебя не забываем! – сказал он, протягивая обе руки гостю. У него было усталое и грустное лицо, сиплый, надтреснутый голос. Несколько лет назад ему сделали в Париже операцию раковой опухоли гортани, и он дышал через отверстие в трахее, скрытое трикотажем свитера с высоким горлом, прикрывавшим покрытую шрамами и сожженную рентгеновскими лучами шею.
– Рад тебя видеть, – сказал Барон, – хотя у меня для тебя нерадостные новости.
Президент удрученно пожал плечами.
– Все-таки лучше знать правду, – прошептал он.
Ему было только шестьдесят, но выглядел он гораздо старше. Болезнь и заботы оставили на нем неизгладимый след. Глубокие и частые морщины бороздили его лоб. Живые, всегда внимательные глаза резко выделялись на изможденном болезнью лице и своей выразительностью, казалось, отчасти восполняли затрудненность речи.
Бруно вспоминал выражение черных, живых глаз Асквинды еще до операции: тогда они светились непосредственностью и добротой. Он был великолепным собеседником, и голос его в ту пору отличался звучностью и чистотой. Теперь в его глазах постоянно жила тревога, белки были воспалены и налились кровью.
– Выпей, сынок, – сказал президент, указывая на бутылку виски и приглашая занять место на диване рядом с собой.
Зулусскому князю Асквинде с помощью Бруно удавалось сохранить независимость этого крошечного государства, к богатым золотым и алмазным копям которого тянулись жадные руки крупных международных корпораций.
Президент внимательно выслушал рассказ Бруно.
– Итак, – сказал он, – этот арабский отщепенец хочет хозяйничать в Бурхване. А что же «Ай-Би-Би»?
Бруно на мгновение задумался, с состраданием взглянул на собеседника.
– Думаю, при сложившихся обстоятельствах у них связаны руки, – ответил он. – Но в любом случае отношения между Акмалем и корпорацией медовым месяцем не назовешь. – Тем не менее, – с горечью продолжал Асквинда, – их объединяет одна цель: посеять смуту и захватить власть в стране. Сначала против нас вели торговую войну, введя эмбарго на нашу продукцию. Мы были полными хозяевами своего золота и алмазов, но никто их не покупал. Но ты решил эту проблему с помощью «Ай-Би-Би». А теперь? – Асквинда поднялся и подошел к окну. Плечи его поникли, словно придавленные непомерным грузом.
– Тебе нужно отдохнуть, Асквинда, – мягко сказал Бруно.
– Силы покидают меня, – с грустью признался князь, опускаясь на диван и откидываясь на подушки.
– Они еще вернутся, – попытался утешить его Бруно.
– Боюсь, у меня начался рецидив болезни, – обреченно вздохнул князь.
– Давай я отвезу тебя в Париж, – предложил Барон, – или в Штаты.
– Никто не должен знать о том, что со мной, – нахмурился Асквинда. – Это может непоправимо ухудшить положение.
– Что говорят твои врачи? – спросил Бруно. Он приоткрыл окно. Стояла тихая, ясная ночь, воздух был по-зимнему свеж.
– Врачи ничего не знают. – Он с усилием сделал глоток чаю.
– Но это может означать, – с надеждой воскликнул Барон, – что никакого рецидива у тебя нет. Может, тебе просто показалось.
– Моя боль реальна, – решительно отмел его предположения Асквинда. – По ночам я слышу ее приближение, она крадется, скребется у дверей, входит и вонзает в меня зубы. Глухая, тупая боль. Я не боюсь смерти, ты же знаешь. Я боюсь, что не успею поправить положение моей страны.
– Уедем со мной, прошу тебя, – настойчиво повторил Бруно. – В Америке доктора творят чудеса.
– Мы это обсудим, но не сейчас, – ответил президент. – Мне сейчас некогда лечиться, но и умереть нельзя. Я должен действовать. К счастью, у меня есть ты. Что ты мне посоветуешь?
Бруно многое делал для Бурхваны: завязывал отношения, способствовал заключению договоров, обеспечивал поддержку и сотрудничество влиятельных лиц и организаций. Он был ключевой фигурой в стране. Если бы не он, последнее независимое государство на юге Африки попало бы в руки спекулянтов и торговцев властью.
– Мы должны восстановить равновесие в административном совете «Ай-Би-Би», – заметил Барон.
– Ты можешь это сделать? – Президент готов был предоставить ему любую помощь, отдать все свои силы.
– Задача непростая, – откровенно признался Бруно, – но я бы не сказал, что она невыполнима.
– Если дело в деньгах, я готов приступить к разработке новых месторождений, о которых знаем только мы с тобой. – Асквинда поднял чашку старинного саксонского фарфора и вновь опустил ее на блюдце.
– Деньги понадобятся, но мы ни в коем случае не должны выдать себя, – предостерег его Бруно. – Если они узнают о скрытых сокровищах, завтра же войдут сюда на танках.
– Они перейдут к открытому насилию, – прошептал Асквинда, чувствуя, как усиливается боль в правом плече.
– Пока что ситуация кажется достаточно спокойной. – Барону очень хотелось ободрить старого князя.
– Но, возможно, уже завтра она такой не будет, – с трезвым реализмом возразил Асквинда.
– Мы сможем удержать ситуацию под контролем, – твердо пообещал Бруно, старательно скрывая охватившую его жалость к этому человеку. – Прошу тебя, уедем со мной, – добавил он.
