Тощий мальчик чуть не плачет:
– Отдайте! Не смейте! Это мне папа подарил! – Он попытался встать, но старший балбес толкнул его обратно в кресло.
– Сиди, скелет!
– Почему это я скелет?! – обиделся худыш.
– Тощий потому что и страшный!
Старшие заржали и собрались уходить с трофеем, но тут, откуда ни возьмись, появился шустрый малорослый парнишка-второклассник, схватил прислоненный к креслу костыль Скелета и двинул им обидчиков.
– Э! Ты чё, малой! – возмутился один из балбесов. – Совсем уже!
Но мальчонка грозно уставился на них, держа костыль наперевес:
– Быстро марки отдали и свалили! – он снова взмахнул костылем, и хулиганы опасливо переглянулись.
– Тебе башку еще надо подкроить? – заорал малыш первому, а потом и другому. – А тебе вторую клешню не жалко?
– Ладно-ладно, – примирительно отступил балбес с забинтованной головой, – малой, чё ты – шуток не понимаешь?
Он протянул Малому кляссер, и посрамленные хулиганы удалились.
Малой отдал кляссер худому мальчику. Тот шмыгнул носом, скрывая постыдные мальчишеские слезы, и выдавил сорвавшимся голосом:
– Спасибо.
Опустив голову, он тут же принялся проверять, не помялись ли марки, а Малой широко улыбнулся:
– А ты и правда Скелет!
И, странное дело, теперь худенькому мальчику вовсе не было обидно.
Малой пристроился рядом, заглянул через плечо Скелета в кляссер.
– Слушай, я у одного тут видел – жвачки есть. «Ригли» там, «Бруклин»…
– Ну и чё? – не понял Скелет.
– Так можно на марки сменять! – лучезарно улыбнулся Скелету Малой. – Марки – это тема!
Скелет насупился.
– Ты подумай: у тебя все равно эти марки отобрали бы! – настаивал Малой.
На лице Скелета отразилась мучительная внутренняя борьба.
А Солнце тем временем выбрался из палаты Герды, огляделся по сторонам – медсестры не было видно. И он отправился путешествовать по больничным коридорам.
В холле студент художественного училища расписывал стену нежным панно. Инспектирующий его одышливый завхоз был недоволен:
– Что у тебя тут мрачно-то так, ну я не знаю!
Студент независимо дернул плечом:
– Панно решено в минорной гамме.
– Что ты мне со своими гаммами! У нас тут не музучилище! Веселей надо! Жизнерадостнее!
Студент отошел на пару шагов, прищурился, разглядывая панно:
– Не знаю, по-моему…
– Ну, что ты щуришься, как кореец! – заорал завхоз. – Мне ж по шапке дадут – разложенчество, скажут! Ты мне дай социалистическую сказку! Солнышко нарисуй! Раскрась поярче! Понял, кореец?!
Студент покорно вздохнул:
– Понял.
Шумно дыша, завхоз удалился. А к студенту подошел Солнце, стал наблюдать за тем, как тот принялся перекрашивать детали панно в яркие аляповатые цвета.
Студент оглянулся на Солнце, а тот вежливо сообщил:
– Ваш вариант мне нравился больше. Было красиво…
Студент небрежно махнул рукой:
– А, вода!.. Тебя как зовут?
Солнце подумал и ответил:
– Солнце.
– Ну, тогда я Кореец, – улыбнулся студент. – Иди, помогать будешь.
И вручил мальчику флейц и банку с ядовито-желтой краской.
В холле показалась Герда со «Снежной королевой» под мышкой. Она облокотилась о стену и стала наблюдать, как Солнце рисует на стене пронзительно-желтый круг на химически-лазурном небе. Солнце обернулся, Герда улыбнулась.
А к Солнцу подскочил Малой с кляссером Скелета и деловито протянул руку:
– Здорово, давай знакомиться! Пашка Кочетков, но ты можешь звать меня Малой. Марки нужны?
Солнце недоуменно пожал плечами:
– Нет. Мне некому писать письма.
– Письма? – чуть не подпрыгнул от возбуждения Малой. – Насмешил! Да здесь коллекционные! Зацени!
Жестом заправского купца щупленький Малой развернул кляссер:
– Марки – это вообще тема! Только тебе, по дружбе. Один к пяти!
– Что один к пяти? – не понял Солнце.
– Одна жвачка – пять марок! А чё – нормально!
– Да я тебе и так жвачки могу дать, – пожал плечами Солнце.
Малой подозрительно прищурился:
– Нежёваные?
Герда хмыкнула и убежала.
На лестнице стояли видный мужчина в форме морского офицера и женщина в красивом платье, с медальоном в виде солнца на груди, но с исплаканным лицом. В руках мужчина держал иностранную коробку с моделью автомобиля. Пробегая мимо них, Герда, разумеется, не знала, что это были отец и мать Солнца.
– Не нужны нам твои подачки! – со злостью выговаривала мать Солнца. – Все эти твои машинки, жвачки! Ты думаешь так купить его любовь?!
– Я просто люблю своего сына!
Мать Солнца перебила с ненавистью:
– Кто любит, не поступает так, как ты!
– Я все тебе объяснил… – упрямо сказал отец.
Мать Солнца заплакала:
– Убирайся! Я не хочу слушать тебя!
Бравый морской офицер как-то съежился:
– Прошу тебя… Я хочу повидать его перед отъездом.
– Не смей! – закричала мать Солнца. – Не смей приходить к моему сыну!
– Нашему сыну… – глухо поправил ее отец.
Мать Солнца оттолкнула отца, затрясла головой в беззвучных слезах, и он молча пошел вниз. Спустившись на один пролет, замешкался и поставил коробку с машинкой на ступеньки.
Солнце уже закончил раскрашивать кадмиевый диск и любовался своей работой, когда к нему подскочила мама. Она принялась бурно целовать мальчика, попутно утирая слезы:
– Мальчик мой! Тебе же доктор сказал лежать! Иди, иди, милый! И краской здесь пахнет!
– Хорошо, мама, я сейчас лягу, – ласково и терпеливо ответил Солнце.
– Ну, вот и молодец! – возбужденно заулыбалась, закивала мама. – Умный, замечательный мальчик! Слушаешь маму! А больше никого не слушай! Никого, хорошо?.. Я зайду к доктору!
Мама унеслась по коридору к ординаторской. Кореец сочувственно глянул на Солнце, кивнул на панно:
– Хорошо получилось. Молодца! А ты чем болеешь-то?
– Я сердцем болею, – спокойно объяснил Солнце. – Оно у меня слишком большое.
– Бывает… – подумав, ответил Кореец.
