— Дурак потому что! Ты думаешь, ты в Володьку стрелял?
— Само собой. Я еще не слепой.
— Болван! — гневно воскликнула Маруська. — Ты в собаку стрелял! Я ее у лесничества подманила! А Володьку я только сегодня утром встретила! Он в лесу вчера заблудился, понял?!
— А …а собака? — недоверчиво рассматривая ребят, просипел Петро. — Собака раненая тогда куда делась?
Володька прекрасно понял замысел своей маленькой спутницы. К тому же он вовремя вспомнил совет деда. Старику не хотелось, чтобы Петро ЗНАЛ, что он, Володька, оборотень. Догадки — это совсем не то.
Володька решил, что настала пора вступить в разговор и ему. Он сердито посмотрел на сверстника:
— Сдохла уже, наверное. Я ее видел. Она едва дышала, когда я на них с Маруськой вышел.
— Ты… — Петро задохнулся. — ТЫ видел эту собаку?! Маруська, это правда? Они были вместе? Одновременно?!
Маруська мрачно кивнула. Володька насмешливо хмыкнул:
— Вы тут в этой дыре совсем свихнулись. Надо же придумать такое: оборотни! Я дома ребятам расскажу, обхохочутся. Темнота! Это в двадцать первом-то веке!
Сбитый с толку Петро смотрел на него сумасшедшими глазами и молчал. Володька выразительно покрутил пальцем у виска:
— А если б ты не в собаку, в Маруську попал?!
Петро побагровел и опустил голову:
— Поклялся бы, что это ты…
— Ну ты и сволочь же! — возмутился Володька. — Хочешь сказать: меня бы застрелил запросто?! Без всяких там судорог? Из-за каких-то идиотских предрассудков?!
Маруська жалобно засопела. Володька удивленно повернулся к ней:
— Ты чего? Все же обошлось!
— С-собачку жалко, — еле слышно прошептала девочка.
Володька едва не рассмеялся: ну и артистка! Это в семь-то лет! А потом он понял: маленькой Маруське действительно жалко его, вчерашнего. Он истекал кровью, ему было больно, а то, что все хорошо кончилось…
Володька мягко положил руку ей на голову и смущенно пробормотал:
— Ладно… Чего уж тут…
Маруська смешно шмыгнула носом и размазала слезы по замызганному личику. Володька раздраженно посмотрел на Петро, понуро сидевшего у их ног, и проворчал:
— Слушай, ты, ошибка природы, нам некогда! Мне сегодня матери в город звонить, и дед опять-таки ждет. И без того, наверняка достанется. Так что решай! Ты идешь с нами, нет? Или сам выберешься?
— Сам, — равнодушно отозвался Петро, не поднимая на них глаз. — Идите. Сейчас не ночь, а я эти болота хорошо знаю. И осинка при мне…
Володька пожал плечами, но возражать не стал. Крепко взял девочку за руку и двинулся к лесу. И чем дальше ребята отходили от мрачного парня со взглядом убийцы, тем легче они шли.
Наконец, когда Маруська оглянулась в очередной раз, Петро уже не было видно. Девочка обеспокоенно пробормотала:
— Как бы следы не стал искать…
— Какие следы? — изумленно покосился на нее Володька.
— Наши. Чтоб проверить, была ли собака.
— Зачем?!
— Ну, как же… Он такой. Никому не верит.
Маруська судорожно вздохнула:
— Если на стоянку нашу наткнется, сразу все поймет. Забыл, нет? Там к лежанке волчьи следы ведут, а уж от нее — только твои.
Володька ошеломленно посмотрел на девочку: он об этом совсем не подумал. И ему совершенно не хотелось, чтоб этот деревенский кретин таскался за ним с охотничьим ружьем, как за зверем. Или начал трепаться о нем в селе. Поверят ему, нет — все равно противно. И дед, к тому же, просил…
Володька машинально двинулся к берегу и вдруг улыбнулся:
— Пусть ищет. Не найдет!
— Почему?
— Болота огромные, все ему ни за что не обойти. А мы с тобой почти все время по щиколотку в воде брели. Он тут в жизни не пойдет, вот увидишь. Решит, что топко. По кочкам козлом прыгать будет. А перед этим их своей осинкой охаживать…
Маруська доверчиво закивала. Володька потянул носом воздух. Посмотрел на небо и улыбнулся:
— А к полудню дождь польет, я уверен. Смотри, каких туч нагнало…
Маруська задрала голову вверх и радостно воскликнула:
— И правда! Туч-то сколько!
Она покрепче сжала ладонь мальчика и мечтательно пробормотала:
— Дождь — это здорово. Пройдет он, и грибы сразу же полезут. Ты любишь грибы? Я — так очень уважаю. Особенно рыжики…
ГЛАВА 15 ВПЕРЕДИ — ЛЕТО
На переговорный пункт Володька с дедом успели вовремя. Хотя и шли туда почти все время под проливным дождем. Володька оказался прав: ливень начался, едва они добрались до деревни.
Перепачканную донельзя Маруську отмывали в четыре руки, и деду дважды пришлось греть воду. Свалявшиеся за сутки бродяжничества светлые, чуть кудрявые волосы Володька с дедом трогать расческой так и не решились. Просто нацепили на девчонку длинную Володькину футболку и уложили спать.
Мальчик клятвенно пообещал Маруське принести из лесничества самое красивое платье, какое только найдется в магазине. И для мамы ее объяснение есть: порвали на охоте. Вот, мол, дед рваное платье и выбросил, а ей прикупил новенькое. Сам же виноват, раз взял с собой.
Накормленная девочка противилась вяло, лишь сонно хлопала ресницами. А оказавшись в мягкой постели, почти мгновенно заснула.
Роман Феоктистыч довольно усмехнулся:
— До нашего возвращения вряд ли встанет.
— А ее мать? — встревоженно посмотрел на него Володька. — Наверное, беспокоится будет?
— С чего вдруг? — удивился Роман Феоктистыч. — Ей же сказали: девчонка со мной. А подкинем два-три глухаря, так и вовсе Маруське спасибо скажет.
— Дед, а если Петро чего сболтнет? Он-то знает, что Маруська со мной была.
— Промолчит, — отмахнулся от его слов старик. — Иначе придется признаваться, что стрелял в девчонку. За это, сам понимаешь, по головке не погладят. В селе Петро и без того недолюбливают.
— Но он же не знает, что Маруська ничего своим не скажет, — возразил Володька.
— Он-то? Знает. Девчонка маленькая, но ябедой никогда не была. Думаешь, этот стервец ее в первый раз обижает? Вот уж нет. И меня не любит из-за того, что порой ручонку его пакостную придерживаю.
— Ты про что это? — непонимающе посмотрел на деда мальчик.
Роман Феоктистыч помолчал немного и недовольно бросил:
— Не спрашивай! Много всего за эти годы случалось, не хочу лишний раз ворошить.
Про волчьи ягоды и священный источник, оба, как сговорились, не вспоминали. Лишь когда сплошным потоком хлынул ливень, и им пришлось спрятаться под старым дождевиком, Володька неуверенно спросил деда:
