Катаржина пошла по узкой тропке между камнями, на секундузадумалась, свернула и остановилась перед массивной резной плитой, украшеннойкаменными завитками и увенчанной вырубленным из песчаника экзотическим плодом.
— Вот она, могила создателя Голема!
Старыгин остановился перед надгробием и огляделся.
Как сказал ему тот человек во тьме — вы должны встретиться скапитаном на могиле хозяина глиняного слуги?
Но он на этой могиле, и никого не встретил. Вокруг вообще небыло ни души.
Надгробный камень хранил молчание. Даже если он что-то знал,никто не смог бы заставить его заговорить. Старыгин понял, что зря рассчитывалвстретить здесь капитана, даже если тот в действительности существует. Нопочему нет? Ведь видел же он двойника сержанта вчера ночью…
Но с чего он взял, что двойник капитана будет его ждатьздесь, на могиле, да еще круглосуточно?
А ведь тот человек придавал этой встрече большое значение, ив конечном счете заплатил за нее огромную цену! Расплатился собственной жизнью…
— О чем вы думаете? — вторглась Катаржина вневеселые размышления Старыгина. — И скажите мне, для чего вы такстремились на эту могилу?
Старыгин вздохнул и, прежде чем ответить, еще развнимательно огляделся.
Старые камни угрюмо молчали, не желая ничем помочьлюбопытному пришельцу, храня свои мрачные тайны. Словно суровые, неприязненныелица, обступали они спутников со всех сторон. У Старыгина было такое неприятноечувство, какое бывает, когда кто-то пристально смотрит тебе в спину.
— Ну что же — вы видели эту могилу, — напомнила осебе Катаржина. — Теперь мы можем покинуть кладбище? А то, честно говоря,мне здесь как-то неуютно…
— Еще одну минуту… — Старыгин наклонился над надгробиемсоздателя Голема.
Перед тем, как уйти, он решил еще раз внимательно осмотретькамень… И его старание было вознаграждено.
Заостренная с одной стороны металлическая скрепа,стягивавшая сбоку начавшее разрушаться надгробие, словно стрелка компаса,указывала на соседнюю плиту, наполовину скрытую травой. И там, на этой плите,среди древних полустертых букв, Старыгин разглядел еще одну стрелку,нарисованную чем-то коричнево-красным.
— Возможно, обыкновенная губная помада? неуверенноспросил Старыгин, указывая на рисунок. Стрелка была едва различима, но ее явнонарисовали совсем недавно, иначе ее смыло бы дождем.
Проследив за ее направлением, Старыгин увидел еще однустрелку, прочерченную на корявом стволе старого вяза. Эта стрелка былакрасно-коричневого цвета, только очень смелая женщина выбрала бы такой оттенокпомады.
Катаржина с сомнением потерла стрелку, брезгливо вытерларуки о траву, но наблюдала за его поисками молча.
Старыгин сделал несколько неуверенных шагов от могучегодерева и остановился перед прямоугольной плитой, косо торчавшей изкладбищенской земли, как расшатавшийся и готовый выпасть зуб огромного чудовища.
Осмотрев эту плиту, он окончательно удостоверился, что шелпо верному следу: тем же инструментом в углу плиты была условно изображенавписанная в круг звезда, символ десятого Старшего Аркана Таро — Колесо Судьбы,алхимический символ Порядка. Теперь уже оттенок и вовсе не напоминал цветгубной помады. Разве что ведьма могла намазать губы этой субстанциейбуро-коричневого цвета.
Старыгин отошел назад, чтобы лучше видеть рисунок. Тот самыйрисунок, который в последнюю секунду своей жизни начертила на асфальте женщина,выбросившаяся из окна Эрмитажа.
Тот знак на петербургском асфальте был нарисован свежейчеловеческой кровью.., этот символ, несомненно, начертан тоже кровью, она ужеуспела засохнуть.
— Что это значит? — едва слышно спросилаКатаржина.
Оставив вопрос без ответа, Старыгин вгляделся в наклоннуюплиту.
В отличие от всех окружающих надгробий, надпись на ней быласделана не на древнееврейском языке, а на латыни, которую Старыгин хорошопонимал.
Эта надпись состояла всего из четырех слов:
«Tempi i Omnium Pacis Abbas»
— Священник храма всего мира, — машинально перевелСтарыгин эту надпись и повернулся к Катаржине. — Вы случайно не знаете,чье это надгробие?
— Нет, конечно, — она зябко пожалаплечами. —Здесь ведь около двадцати тысяч надгробий, и никто не знает ихвсе. Если на камне не написано, кто под ним похоронен, установить этопрактически невозможно.
— Однако надпись довольно странная… — протянулСтарыгин. — Не представляю, на чьей могиле могли написать такуюмногозначительную фразу…
— Особенно странно то, что она сделана на латыни.
— И кто-то очень хотел, чтобы я эту надпись нашел…
Старыгин достал из кармана листок бумаги, ручку и тщательнопереписал с надгробного камня надпись, стараясь сохранить даже особенностипочерка.
Затем он осмотрел плиту и обошел ее, чтобы убедиться, что назадней стороне камня нет никакой дополнительной информации.
И именно там, позади плиты, наклонно погруженной в землю, онувидел какой-то маленький пестрый сверток, похожий на самодельную куклу.Опустившись на одно колено, Дмитрий Алексеевич поднял этот предмет из густойтравы.
Это действительно была маленькая, довольно уродливая кукла.
Она отдаленно напоминала женскую фигурку, чтоподчеркивалось, несомненно, женской одеждой, но на голове среди соломенныхволос виднелись маленькие черные рожки, а из-под юбки торчал кончик длинногохвоста.
— Ведьма.., чертовка… — неуверенно проговорил Старыгин.
— Чертовка? — повторила за ним Катаржина. —Новедь в Праге есть речка с таким названием, боковой рукав Влтавы, отделяющийостров Кампа от Малой Страны…
— Идем туда! — оживился Старыгин. —Несомненно, эта кукла — послание, в котором нас хотят переадресовать наЧертовку!
— Хорошо, — согласилась Катаржина.
Старыгин мимоходом удивился ее сговорчивости, однако решил,что ей просто хотелось как можно скорее уйти с мрачного кладбища.
Покинув границы средневекового гетто, спутники сновапересекли Старый Город и вскоре вышли на остров Кампа, большую часть которогозанимал обширный парк. Сбоку от острова начиналась узкая протока, вдоль которойтеснились к самой воде нарядные невысокие домики под аккуратными черепичнымикрышами. Никакой набережной не было, и попасть к этим домам можно было только своды, как к венецианским дворцам.
— Как можно осмотреть эту речку? — спросилСтарыгин свою спутницу.
— Очень просто, — Катаржина показала на пристань,возле которой были пришвартованы несколько лодок. Лодочники в нарядных костюмахна разные голоса зазывали туристов.
