Теперь оба молчали. К этому моменту они прошли, должно быть, уже около мили. Джону казалось, что они со Сьюзен очень близки, словно стена и краска.
– Скажи мне еще что-нибудь, Сьюзен, – попросил он. – Что угодно. Мне так нравится твой голос.
– Мой голос? Любой человек на земле может услышать мой голос практически в любое время. Для этого нужна только антенна, которая ловит сигналы спутниковых станций, без конца передающих омерзительные телешоу начала восьмидесятых.
Они оказались у магазина пластинок. Мимо прошли двое ископаемых из 1977 года панков с индейскими гребнями.
– Сьюзен, – сказал Джон, посмотрев на нее, – тебе не случалось увидеть – ну, скажем, в журнале или по телевизору – человека, лицо которого произвело бы на тебя такое сильное впечатление, что ты бы втайне каждый день надеялась, когда-нибудь, по крайней мере однажды, встретиться с этим человеком?
Сьюзен рассмеялась:
– Я так понимаю, что с тобой такое уже случалось?
– Странный вопрос.
Джон рассказал ей о видении, которое посетило его в медицинском центре «Сидарз-Сайнай» год назад и заставило решительно изменить свою жизнь. Он рассказал Сьюзен о том, что это ее лицо и ее голос явились ему тогда.
– Но кончилось все тем, что через несколько месяцев после того, как я ушел и полностью порвал со своей прежней жизнью, я понял, что у меня не было этого великого, грандиозного мистического видения. Я понял, что это была всего лишь одна из серий старой телепостановки, в которой ты снималась и которую показывали по телевизору, стоявшему рядом с моей койкой. И какой-то эпизод, должно быть, просто проник в мой сон.
Сьюзен казалось вполне разумным, что этот человек с грустными, померкшими, словно пустой экран телевизора, глазами увидел в ней прибежище, а потом разыскал ее. Она уже давно перестала верить в судьбу. Судьба? Глупое, избитое понятие. Но с Джоном ей снова начало казаться, что это судьба.
Резко взвыло устройство для сдувания листьев с газона, и как раз в тот момент, когда Джон собирался заговорить громче, вдалеке показалось здание «Сидарз-Сайнай» – между колоннадой кипарисов и придорожным щитом, рекламировавшим океанские круизы для геев. Рубашка Джона насквозь промокла от пота, поэтому они зашли в магазин и купили белую легкую футболку с надписью «Я люблю Лос-Анджелес» и две бутылки воды. Джон переоделся на стоянке под восторженные вопли от души потешавшихся подростков: «Внимание, на подиуме мужчина-супермодель!».
– А ну их к черту, – сказал Джон, и они перешли бульвар Сансет. Полдень остался далеко позади, и теперь машины ползли очень медленно, движение на дороге сделалось склеротичным. Они вошли в жилой район. У Сьюзен кружилась голова, ее клонило в сон.
– Мне надо присесть, – сказала она, и они уселись на бордюр перед голубым французским сельским домиком, чем вызвали подозрительные взгляды какой-то азиатки со второго этажа.
– Это все солнце, – сказала Сьюзен. – Оно сегодня не такое, как обычно. Или просто я не могу переносить жару, как раньше.
Она легла на бермудскую траву.
Джону вдруг стало как-то неловко: получалось, что только он про себя и рассказывает, поэтому он обратился к Сьюзен с просьбой:
– Расскажи мне про катастрофу. В Сенеке. Наверняка ты никогда об этом не рассказываешь, верно?
– Не все.
– Так расскажи.
Сьюзен снова села, и Джон обнял ее за плечи. Опустив глаза, как принц Уильям перед гробом своей матери, и глядя на мостовую, она начала рассказывать Джону свою историю. Сьюзен могла бы проговорить весь вечер, но этому помешали два обстоятельства: во-первых, установленные на газонах спринклеры начали бешено разбрызгивать воду во все стороны, и во-вторых, патрульная полицейская машина бесшумно материализовалась рядом. Двое полицейских с суровыми лицами выбрались из нее, держа руки на кобуре. Разморенная жарой Сьюзен попыталась подняться, но усталые ноги подогнулись в коленях. Джон помог ей встать.
– Господи, – сказал он, – стоит людям ненадолго присесть, чтобы передохнуть, как откуда ни возьмись налетает бригада быстрого реагирования. Кто вам платит зарплату, вы, идиоты? Я плачу…
– Никаких сил быстрого реагирования, мистер Джонсон. Не волнуйтесь, – сказал один из полицейских. – Мэм, – он внимательно посмотрел на Сьюзен, – миссис Трейс? Чем мы можем вам помочь? Подвезти вас? Вы были неподражаемы в «Заливе „Динамит“».
«Залив „Динамит“» – малобюджетный фильм в стиле экшн, недавно запустили в широкий видеопрокат, и дела у фильма шли неплохо. Адам провозглашал его возрождением актерской карьеры Сьюзен.
– Привет, ребята, – Сьюзен перешла на профессиональный тон. – Да, буду рада, если подбросите. – Она повернулась к Джону и улыбнулась с сожалением. – Мне страшно нравятся длинные прогулки, но я не из тех, кто любит идти неизвестно куда.
Сьюзен забралась на заднее пассажирское сиденье, и полицейский захлопнул дверцу.
– В Бичвуд-каньон, ребята. – Она открыла окно, выглянула из машины и сказала, обращаясь к Джону:
– Понимаешь… я даже не знаю номера своего домашнего телефона. Позвони Адаму Норвицу.
Машина тронулась с места, Сьюзен скатала свой шелковый шарфик, вымоченный спринклерами, и передала его Джону.
– То, что случилось после катастрофы, – куда интереснее. Лучше бы я тебе про это рассказала. Звони.
С этими словами она уехала, а Джон все стоял, прижимая шелк к сердцу, в то время как спринклер орошал его ноги, словно семена.
Глава вторая
За два дня до своего двадцатипятилетия Сьюзен летела из Нью-Йорка. Она ездила туда, чтобы пробоваться на роль чудаковатой соседки в комедии положений. Не на главную, а всего лишь на роль чудаковатой соседки. Следующим этапом были роли матерей. Прослушивание прошло неважно. У продюсерского спаниеля Принца Чарльза был понос, из-за чего служащие отеля постоянно дергали продюсера телефонными звонками и стучали в дверь, в то время как Сьюзен пыталась спасти затасканные шутки, сочиненные выпускниками кинематографических колледжей, всю жизнь изучавших классику кино.
С позором отступая, она села на рейс 802 Нью-Йорк – Лос-Анджелес, устроившись во втором классе. Сьюзен ощущала, как от пассажиров, всегда готовых уловить, что знаменитость потерпела неудачу, исходили волны жалости. Спасибо хоть предвзлетной рутине, которая немного отвлекла ее: демонстрация спасательных жилетов и легкая внутренняя дрожь, когда самолет набирал скорость и отрывался от земли. Мониторы начали показывать диснеевские мультфильмы и рекламу. Снова начали крутить комедийный сериал «За ваше здоровье».
Надпись «Пристегнуть ремни» погасла, и стюардессы принялись уныло швырять в пассажиров пакетиками с жареным миндалем. «Теперь авиакомпании совершенно не интересуются пищей», – подумала Сьюзен. А когда-то между Восточным и Западным побережьем она летала как королева: тогда она играла в покер с Ником Нолтом, делала педикюр вместе с Эртой Китт и обменивалась сплетнями с Родди МакДауэллом. А сейчас ее спутники все одновременно принялись рвать пакеты и пожирать миндаль, точно саранча, и по всему салону распространился соленый запах поедаемых орехов. Эх, вот она, потеря популярности.
