Я прислонилась спиной к стене, но он не обратил внимания наэто изменение позы. Оставалось лишь положить руку ему на грудь и толкнуть. Этозаставило его выпрямиться, но свободного пространства не хватало, чтобыдвижение привело его куда-либо дальше кровати.
– Прекратите, все вы, – сказала я достаточногромко, чтобы мой голос заполнил комнату. Потом взглянула на Дойла: – Отойди отменя.
Он слегка поклонился мне – склонив только голову, посколькудля положенного поклона просто не было места, и попятился, повернув руки так,чтобы показать другим стражам, что он безоружен. Он остановился между стеной икроватью, не оставив себе места для маневра. Рис полулежал на спине, держапистолет одной рукой и поворачиваясь вслед за перемещением Дойла. Никка стоял удальнего края кровати, держа оружие обеими руками в стандартной позе стрелка.Оба они продолжали вести себя так, будто Дойл представляет собой угрозу, и мнеэто начало надоедать.
– Я устала от этих игр, Дойл. Или ты веришь, что твоиже люди способны обеспечить мою безопасность, или нет. Если нет, то или найдидругих людей, или сделай все, чтобы ты или Холод всегда были со мной. Нопрекрати это.
– Если бы на моем месте был враг, твоя охрана проспалабы твою смерть.
– Я проснулся, – возразил Рис, – просто ядумал, что ты наконец-то образумился и собрался прижать Мерри у стенки.
Дойл явно был задет:
– Ты только такое и можешь думать.
– Если ты желаешь ее, Дойл, просто скажи об этом.Завтрашняя ночь может стать твоей. Думаю, все мы согласимся сдвинуть нашуочередь на день, если ты наконец прервешь свой... пост.
Лунный свет смягчал вид шрамов Риса, казался белойпросвечивающей латкой на месте, где полагалось быть правому глазу.
– Уберите оружие, – сказала я.
Они посмотрели на Дойла, молча спрашивая подтверждения. Яприкрикнула на них:
– Уберите оружие! Я здесь принцесса и наследница трона,а он только капитан моей стражи, и когда я вам что-то приказываю, вы обязаныповиноваться, клянусь Богиней!
Они продолжали смотреть на Дойла, пока не дождались еголегкого кивка.
– Вон отсюда, – прошипела я. – Вон отсюда,все вы.
Дойл отрицательно качнул головой:
– Не думаю, что это разумно, принцесса.
Обычно я пыталась убедить их всех звать меня Мередит, но,только что напомнив о своем статусе, я не могла отказаться от него следующей жефразой.
– Так мои прямые приказы ничего не значат?
Выражение лица Дойла было нейтральным, тщательно выверенным.Рис и Никка опустили оружие, но ни один из них не осмеливался встретиться сомной взглядом.
– Принцесса, хотя бы один из нас должен все времяоставаться с тобой. Наши враги... отличаются упорством.
– Принц Кел будет казнен, если его люди попытаются меняубить, пока он отбывает наказание за последнее покушение на меня. У нас естьполгода передышки.
Дойл покачал головой.
Я посмотрела на трех мужчин – красивых, даже прекрасных,каждый в своем роде, – и мне вдруг захотелось остаться одной. Одной, чтобыподумать, чтобы точно определить, чьи приказы они выполняют – мои или королевыАндаис. Я считала, что мои, но теперь у меня появились сомнения.
Я посмотрела на каждого по очереди. Рис выдержал мойпристальный взгляд, а вот Никка – нет.
– Вы отказываетесь исполнять мои повеления?
– Наша первоочередная задача – твоя безопасность,принцесса, и лишь во вторую очередь мы должны заботиться о том, чтобы ты быладовольна, – заявил Дойл.
– Что еще тебе нужно от меня, Дойл? Я предложила тебемою постель, и ты отказался.
Он открыл рот, пытаясь возразить, но я подняла руку.
– Нет, я не хочу больше слышать твоих оправданий. Яповерила, что ты хочешь быть последним моим мужчиной, а не первым, но воттолько если один из других сумеет сделать мне ребенка, он, согласно традициямсидхе, станет моим мужем. А я стану моногамной, и ты упустишь единственный шанспрервать тысячи лет своего насильственного воздержания. Ты не дал мне ни одногоаргумента, достаточно хорошего, чтобы оправдать такой риск. – Я скрестиларуки на животе, приподнимая груди. – Скажи мне правду, Дойл, или держисьза пределами моей спальни.
Ему почти удалось сохранить спокойствие, но только почти.
– Ладно, если тебе нужна правда, так посмотри на своеокно.
Я нахмурилась, но бросила взгляд в окно с тонкимипросвечивающими занавесями, колышущимися под легким ветерком. Я пожала плечами,не меняя положения рук:
– И что?
– Ты принцесса сидхе. Посмотри не только глазами!
Сделав глубокий вдох, я медленно выдохнула, пытаясь необращать внимания на резкий тон. Сердиться на Дойла – это никогда ни к чему неприводило. Я принцесса, но это мне никогда не давало большого преимущества. Исейчас тоже.
Я не столько вызвала магию, сколько сбросила щиты,поставленные мной, чтобы мистические образы не лезли в повседневную жизнь.Медиумы-люди и даже ведьмы обычно должны предпринимать что-то, чтобы видетьмагию, другие реальности, иные сущности. Но я была фейри, а значит, мнеприходилось тратить немало сил, чтобы не видеть магию, не замечать движенияиных существ, не проникать взглядом в другие реальности, имеющие слишком малообщего с нашим миром и не нужные для моих целей. Магия отзывается на другуюмагию, и без поставленных щитов я могла бы захлебнуться в постоянной толкотнесверхъестественного, каждодневно творящейся над землей.
Сбросив щиты, я перешла на взгляд, использующий ту частьмозга, которая заведует галлюцинациями и снами. Как ни странно, восприятие неслишком изменилось, но темнота тут же просветлела, и стало видно сияние силы,создающей защиту на окне и на стенах. И сквозь это сияние я что-то разгляделаза белыми занавесями. Что-то небольшое, прижатое к стеклу. Но когда яраздвинула занавеси, за окном ничего не было, только защита переливаласьнеяркими красками. Я отвела взгляд в сторону, попытавшись осмотреть окнопериферийным зрением. Ага, маленький отпечаток руки, меньше моей ладони,впечатался в защиту окна. Я попробовала посмотреть на него пристальней – и онисчез из виду. Пришлось вернуться к периферийному зрению, но поближе. Когтистыйотпечаток был гуманоидным, но явно нечеловеческим.
Я отпустила занавеску и, не поворачиваясь, сказала:
– Кто-то пытался проникнуть сквозь защиту, пока мыспали.
– Да, – подтвердил Дойл.
– Я не почувствовал ничего, – сказал Рис.
– Я тоже, – добавил Никка.
Рис вздохнул:
– Мы провинились перед тобой, принцесса. Дойл прав.Тебя действительно могли убить.
