Но Бобрищев оставил дочери не просто деньги — не бумажки с орлом, а заводы и торговые конторы, пристани и шаланды. Во главе дела стояли двенадцать управляющих. Олюшку они знали, будущего опекуна — нет, и справедливо опасались, что этот временный человек все разворует, разорит, набьет себе карманы и уйдет.
Бобришевскую рыбу ела половина России, от царской семьи до каторжан. Двенадцать управляющих были небедными и очень влиятельными людьми. Им удалось затянуть суд на целый год. Когда Олюшке исполнилось семнадцать лет, закон позволил ей самой выбрать себе попечителя, а это совсем не то, что опекун. Попечитель не мог распоряжаться Олюшкиной судьбой и Олюшкиными капиталами. Он опытный советчик, ни больше ни меньше. Молодая хозяйка во многом зависела от своих управляющих и выбрала себе в попечители одного из них.
Только не думайте, что Олюшка была марионеткой в руках этих двенадцати. Несколько лет спустя она поймала попечителя на воровстве и уволила без скандала, подарив золотые часы.
Но вернемся назад, в 1901 год. Суд закончился, двенадцать управляющих празднуют победу, «опекуны» остались ни с чем, но успокаиваться не собираются. А миллионщице Олюшке семнадцать, и у нее жених, сын простого рыбака. История не сохранила его имени. Газеты писали «крестьянин Рыбаков», «пятиклассник Рыбаков».
Маша подумала о своих мальчишках — какие из них женихи? А ведь уже в восьмой перешли.
— Ему было девятнадцать лет, — добавил Евгень Евгеньич.
— Второгодник, — хрюкнул Иванов.
Историк даже не посмотрел в его сторону и объяснил для остальных:
— Это и был Белый Реалист. Олюшку он знал с детства и, как говорили, был с ней во время того шторма, когда их шаланда чуть не разбилась о камни. В газетах его называли сиротой. Я думаю, Белый Реалист учился урывками не по глупости, а из-за того, что зарабатывал на жизнь. Тупицу Олюшка не полюбила бы.
— Так она его любила? — удивилась Маша. — Зачем же тогда он застрелился?
Историк развел руками:
— Слишком лакомым куском было бобрищевское наследство, и слишком беззащитной казалась Олюшка. Родственники затеяли новый суд: мол, посмотрите, она же ненормальная — папины шаланды раздарила, особняк отдала училищу, в женихи себе выбрала не то прохиндея, не то идиота. И при этом, как наш Иванов, говорили, что в девятнадцать лет поздно учиться в пятом классе, стало быть, у Белого Реалиста не все дома.
Тут уже речь шла не о том, что наследница Бобрищева мала, а о том, что она душевнобольная. Если бы суд это признал, опекун мог навсегда завладеть Олюшкиными заводами.
Новый судебный процесс длился полгода. Вызывали врачей-психиатров, опросили десятки свидетелей. Многие подтвердили, что дочь миллионщика вела себя, как простолюдинка. Вспоминали и тот попавший в газеты случай, когда она торговала бычками на базаре.
— А Лев Толстой был графом и землю пахал, — вставила Маша.
— Вот именно! — подхватил историк. — В те годы многие образованные люди шли в народ: занимались простым трудом, открывали школы для крестьянских детей. Олюшкины причуды не казались бы такими странными, если бы она выбрала себе другого жениха. Поэтому Белый Реалист и решил уйти из ее жизни. Даже по сегодняшним меркам он был ей не парой. Представь ну хоть свою маму и матроса с пятью классами. О чем они будут разговаривать? Куда пойдут, если ему хочется на футбол, а ей — на концерт Чайковского?
Никто не видел, как застрелился Белый Реалист.
На мысу между Торговой и Каменной пристанями нашли пробитую пулей фуражку со следами крови. Она зацепилась за куст над обрывом. Полиция решила, что тело Белого Реалиста унесло море.
Гибель влюбленного не остановила Олюшкиных врагов. Совсем наоборот! Они заявили, что Белый Реалист спрятался, надеясь пристыдить судей мнимым самоубийством. Но многие поняли, что Белый Реалист был не пройдохой, мечтавшим жениться на деньгах. Олюшкин выбор уже не казался странным. Да, миллионщице ничего не стоило найти себе богатого и образованного жениха. Труднее найти любящего и верного.
Месяцем раньше двенадцать управляющих выписали из Германии старого профессора Вернике, светило мировой психиатрии. Он прибыл на следующий день после гибели Белого Реалиста и произнес в суде речь из одной фразы: «Господа, любовь не нуждается в лечении». Весь зал встал перед Олюшкой, одетой в траурное платье. Да, если бы он приехал на день раньше... — вздохнул историк. — Ценой своей жизни Белый Реалист спас Олюшкино состояние, но сделал ее несчастной. До старости она ходила на мыс, где нашли простреленную фуражку.
— Олюшкин мыс! — подсказала Маша. — Да, с тех пор его так называют... А еще интересно, что все Олюшкины враги плохо кончили. Один разорился дотла, другой запил, третий проигрался в карты и то ли утонул, то ли сам утопился. Начали поговаривать, что здесь не обошлось без Белого Реалиста. Мол, душа самоубийцы не может попасть в рай, а наказания адом не заслужила, вот и бродит по земле, помогая влюбленным и расправляясь с их врагами.
Самые злые потоки дождя схлынули, мама включила «дворники». Стало видно, что джип стоит в луже.
— Увязли. Я не могу толкать, у меня нога сломанная, — довольным голосом сообщил Иванов.
— И вы молчали?! — забеспокоилась мама. — Сейчас мы в больницу...
— Нога у него сломана лет десять назад, — сказал Евгень Евгеньич. — Все никак не заживет, особенно когда надо работать.
— Зажить зажила, но мозжит в непогоду, — объяснил Иванов.
Мама завела мотор, и мощный джип легко выбрался из лужи. Иванов поджал губы, как будто его оскорбили.
— Я так и не поняла, зачем он застрелился, — сказала Маша. — Ну, отобрали бы у Олюшки ее заводы. Многие и без заводов живут.
— Хотел жениться на богатенькой, а номер не прошел. Он и — того, — рассудил Иванов.
— Он думал о любимой, — сказал Евгень Евгеньич. — Что мог предложить рыбак дочери миллионера? Копаться в огороде и рыбой на базаре торговать?
— Он думал о себе, — сказала мама. — Женщина может расстаться с заводом, чтобы не расставаться с любимым. Только не всякий мужчина примет такую жертву. Просыпаться, смотреть в облупленный потолок и думать: «А ведь она жила во дворце и все отдала ради меня». Этот Белый Реалист просто снял с себя ответственность и бросил девушку. Она даже замуж не вышла.
— Он поступил по-мужски, — заключил Дед, и с этим все согласились, хотя каждый по-своему понимал, что такое мужской поступок.
— Так, значит, призрак Белого Реалиста обитает в подвале? — Дед обернулся и через спинку сиденья посмотрел на коробку. — Замок?
— Сейфовый. Четыре каленые сувапьды! — важно пояснил Иванов.
Маша подумала, что завхоз сам похож на непонятную и противную сувальду: суется везде.
— Я приглядел замок попроще, — добавил Иванов, — а Евгень Евгеньич уперся: только этот. Даже своих денег приплатил.
