Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
Конрад Даман бросил в мою сторону взгляд и самодовольно надул щеки.
– У меня все, ваша честь, – сказал он.
– Принимая во внимание вышесказанное лордом Даманом, трибунал обязан проверить указанное обстоятельство, – цинично произнес верховный судья. – Поднимите Гарда наверх.
Два пристава схватили меня за локти и потащили на помост. Дабы унизить еще больше, приставы тянули спиной вперед.
– Я распоряжусь, чтобы сюда принесли Обруч, – сказал архиепископ.
– Не стоит утруждаться, ваше преосвященство, все уже готово, – Деспилье улыбнулся в мою сторону.
Меня снова бросили на колени. Теперь в шаге от стола, за которым сидел королевский трибунал.
Рядом застыл старший пристав, держа на вытянутых руках поднос с Обручем. Просто Обруч, без каких бы то ни было украшений. Единственным его отличием являлась редчайшая красная сталь, из какой его выплавили, и, конечно, магия. Та магия, которую святые отцы заключили в десятки обручей из красной стали и которая позволяла определить несчастных, о коих говорилось в булле Иннокентия XII.
Подобно затравленному зверю я наблюдал, как архиепископ Антуан принял у пристава Обруч, поднял над моей головой и начал медленно опускать вниз. Обмануть Обруч невозможно. Себя тоже. Мою прабабку изнасиловали орки, и посему я обречен на отлучение от Церкви. А, значит, меня выдаст боль; а, значит, перед смертью не будет покаяния; а, значит, точно отправлюсь в Ад!
Обруч коснулся головы. Спустя мгновение охватила невыносимая боль. Я выдержал три удара сердца и закричал. Я кричал, кричал и кричал.
Пришел в себя уже у столба смертников.
Приставы вели к гранитному помосту Дино.
– Эх, Николас, крепко тебе досталось, – заметив, что я очнулся, заговорил старик Гюг.
– Да, – захрипел пересохшим горлом Чекко, – ты, капитан, орал, словно уже жарился на углях в Преисподней.
– Заткнись, Чекко! – напустились на него остальные. – Вечно лезешь со своими тупыми шутками.
Я молчал. Все безразлично.
– Эй, взбодрись капитан! – попытался ухмыльнуться Гюг. – Не все так худо, как тебе кажется.
Я поднял мутный взор.
– Антуан, благослови боже его причинное место, – Лоис не смог отказать себе в последней вольности, богохульстве, – сказал, дескать, твоя участь и так незавидна и не стоит её усугублять…
– Короче, – перебил его Чекко, – Антуан не стал отлучать тебя. Видел бы ты, как взбесился господин Деспилье, а Даман, черт бы его побрал, тот вообще слюнями брызгал. Но архиепископ стоял на своем, как скала. Нет, и все.
В душе я почувствовал легкость и свободу. Не знаю, как такое возможно у столба смертников, но возможно. Я с искренней благодарностью посмотрел на Антуана.
Тем временем к нам присоединился и Дино.
На радость собравшейся толпе старший пристав торжественно объявил:
– Приговор Высокого трибунала королевства приводится в исполнение немедленно!
Многотысячное море голов завопило от восторга. А еще твердят про эпоху просвещенного века!
Справа от гранитного помоста серела каменная гранитная стена. Её прозвали Стеной казней. Она появилась в Ревентоле в тот месяц, когда я кутил в здешних трактирах. В те дни у Марии-Луизы возникла серьезная проблема: гильдия палачей взвинтила небывалую цену на свои услуги. Тогда-то и выскочил как чёртик из табакерки граф Альберт Деспилье. Пообещав королеве-матери разобраться с палачами, он заимел должность верховного судьи с весьма заманчивым денежным жалованием и массой привилегий, а вместо палачей привлек к казням королевских аркебузиров, и у этой срочно возведенной стены солдаты теперь расстреливают осужденных.
Эх, не думалось восемь месяцев назад, что доведется стоять перед дулами аркебуз на площади Правосудия.
Судебные приставы подошли к Лоису. Его осудили первым, посему он первым предстанет перед Господом. Лоису вставили в рот кляп, дабы не поносил короля и трибунал, а на голову надели грязный мешок. 'Милостивым' королевским эдиктом преступников спасали от тяжкой доли смотреть в глаза смерти.
К столбу смертников, громыхая, подкатился черный фургон. Внутри фургона находился священник, который свершит для преступника таинство покаяния, дабы избавить его душу от груза грехов. В фургоне имелось две дверцы: одна около кучера, а вторая – у оси задних колес.
Лоиса подвели к фургону и толкнули в распахнутую заднюю дверь. Спустя несколько минут кучер склонился к крохотному окошку, а после сообщил, что таинство окончено. Приставы отодвинули засов и, не церемонясь, вытянули Лоиса наружу. Нет, Лоис не сопротивлялся, но и облегчать жизнь приставам явно не собирался. Пусть сами тащат, коль им надобно.
Лоиса приволокли к стене и развернули лицом к аркебузирам. Приставы торопливо убрались, и солдаты поняли оружие.
– Пли!
Лоис упал без единого звука. Средь нас тоже царило молчание, каждый думал о своем.
За Лоисом последовали Гюг, Булез и Чекко. Близнецов куда-то увели. Снова остались я и Дино. К столбу приблизилась тройка приставов. Мой черед… Последнее, что я видел – это четверо окровавленных тел у испещренной пулями стены. Рот заткнули тряпкой, а когда надели мешок, в нос ударил удушливый запах мертвечины. Мешки не раз использовались и долго потом не снимались с расстрелянных.
Меня подвели к фургону и с силой толкнули внутрь. Сзади с лязгом задвинулся засов.
На спине выступил ледяной пот. Почему тишина? Неужто Даман подговорил священника, и я все-таки приму смерть без покаяния?! Скрипнуло, как будто каблук растер пыль, и вновь лязгнул засов. На сей раз спереди.
Мешок слетел на пол фургона.
Передо мной стоял высокий, крепко сложенный человек, лет сорока на вид, монашеский наряд которого резко контрастировал с ликом воина. Незнакомец вынул из моего рта кляп и тут же, деловито используя ключ с тюремным клеймом, освободил от оков. Сначала руки, а затем ноги.
– Все расспросы после, – бросил он, – а сейчас раздевайся. Донага и быстро!
Успев распрощаться с жизнью, я был ошеломлен происходящим, мысли мои путались, но руки сами потянулись к пуговицам. Удовлетворенно кивнув, незнакомец скрылся за тяжелой, делившей фургон надвое, дверью с решетчатым окошком. Через миг он вернулся и кинул мне сверток.
– Оденешь это, – сказал он.
За его могучей спиной показалась обнаженная фигура. Человек одного со мной роста. Кожа его отливала нездоровой синевой; лицо, казалось, окаменело. Он был неестественно равнодушен. Монах отстранился, и обнаженный нагнулся к моей рубахе.
Я остолбенел. Он мог надевать мою одежду только для одного!
– Что замер? – яростно прошипел над ухом первый незнакомец. – Он неизлечимо болен, и его семье щедро заплатили, чтобы заменить тебя у Стены казней.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
