— Она сама сказала, что уезжает? — продолжала я пытать Мышку.
— Д-да! — рыдала та.
Я дала отбой и набрала Питер.
— Мура! — сказала я строго, когда Мурка взяла трубку. — Ты чего Мышку пугаешь? Ты куда собралась?
— Никого я не пугаю! Тут невозможно жить! Ты что, не видишь, тридцать градусов жары!
— Так ты на дачу собралась? — осторожно спросила я.
— Это все равно. В отпуске жара не имеет значения. Поедем как люди, в музей сходим, культурно время проведем.
— Ну, разумеется, не одна! — Мурка уже начала раздражаться. Она вообще легко выходит из себя.
— Я не знаю, зачем ты нам названиваешь, но Мышка лежит в истерике.
— Мышка всегда в истерике. В общем, тебе поручение. Сначала позвонишь Мышке, успокоишь, потом в какое-нибудь турбюро, узнаешь цены на индивидуальные туры — и завтра в семь тридцать чтобы встречали меня на вокзале! Все!
— Мурка! — закричала я. — А может, в Москве в музей сходим?
Но Мурка уже повесила трубку.
СЦЕНА ПЕРВАЯ,
из которой ясно, что у Мурки тоже есть возраст
Ровно в 7.30 утра следующего дня мы с Мышкой стояли на вокзале, как всегда у столбика с табло, где высвечивается номер поезда. Мы всегда встречаем друг друга у столбика, как собачонки. Это Мурка придумала, которая не в состоянии запомнить номер вагона и подойти к дверям.
Мурка появилась, когда толпа уже схлынула и мы начали питать робкую надежду, что в последний момент она забыла о поездке в Москву, или на поезд опоздала, или живот у нее прихватило, или Лесной Брат взбунтовался, или… Да мало ли что может случиться с Муркой! И тут мы ее увидели. Мурка шла по перрону, высоко поднимая ноги в здоровенных бутсах. Было видно, что эти бутсы она с трудом отдирает от земли. Широкий солдатский ремень удерживал на ее толстеньком животике камуфляжные штаны, на голове красовался пробковый шлем, на глазах — мотоциклетные очки. На груди висел бинокль, за плечами болтался рюкзак, в руках она вертела какую-то палку. Мурка бодро прошагала мимо нас и направилась к выходу из вокзала.
— Мура! — закричали мы.
Мурка остановилась и начала вертеть головой, как подбитая цапля.
— Мура! Сними очки! — крикнули мы.
Мурка подняла очки и наконец увидела нас.
— Уф! — сказала она. — Я в них как в туннеле.
— А это что? — Я ткнула в палку, которую она вертела в руках.
— Это альпеншток, — важно ответила Мурка.
— Альпен — што? — пискнула Мышь.
— Альпеншток! — терпеливо повторила Мурка. — Опорно-двигательный препарат.
— Аппарат, — поправила я, но Мурка не обратила на мое замечание никакого внимания. Она вообще не обращает внимания ни на какие замечания, а так как жизни не знает совершенно и отличить препарат от аппарата не в состоянии, то с великолепным апломбом несет чудовищную околесицу.
— Мы ведь в Италию едем, — продолжала она, — а там Альпы, если кто не в курсе. Альпеншток нам очень пригодится.
— А мы что, в горы полезем? — Судя по ее дрожащему голоску, Мышка уже готова была хлопнуться в обморок.
— В горы мы по своей воле не полезем. Но мало ли, вдруг судьба забросит нас в труднопроходимые места.
— Так мы в экспедицию собираемся, — уточнила я.
Мурка помотала головой.
— Значит, в поход. Знаешь, Мур, если ты хочешь в поход, поехали в воскресенье в Малаховку, костерок разложим, шашлычки пожарим. Интеллектуала возьмем и… — тут я запнулась, но, чтобы не обижать Мышку, мужественно продолжила: — И Джигита тоже. А то можно в Сокольники съездить, погулять после обеда. На «чертовом колесе» покатаемся, мороженое купим. А?
— Мороженое мы не купим, я на диете. И вообще попрошу прекратить упаднические разговоры! Вот тут, — Мурка похлопала по упитанному боку рюкзака, — тут все, что может нам понадобиться в момент наибольшей опасности. — Мурка выставила вперед толстенькую лапочку и стала загибать пальцы: — Термос, спички, соль, спиртовка, шерстяные носки, компас, веревка, диктофон.
Мышка слабо хрюкнула и стала заваливаться мне на руки. Я поддержала ее увядающее тельце и решила немножко укрепить дух дальнейшими расспросами. Я свято верю в то, что ясность может все расставить по местам.
— Диктофон… — задумчиво повторила я. — Это еще зачем?
— Потом узнаете, — грубо ответила Мурка и больше в дебаты не вступала. — Так вы идете?
И мы двинулись к стоянке такси. Мурка принципиально не ездит на метро. Говорит, что там можно подцепить какую-нибудь гадость вроде младшего научного сотрудника, 732 рэ в месяц, не считая подоходного налога, 26 (15+11, кухня 4,5), 5-й этаж 5-этажного без лифта, с/у совм. плюс старушка-мама на персональной пенсии библиотекаря районного значения в нагрузку.
— Что с турбюро? — спросила Мурка, когда мы уселись в такси. — Надежное?
Я доступно ей объяснила, что бюро надежное, потому что не наше, а итальянское, головной офис в Милане, если что не так, тут же звоним в Милан, и нам присылают неотложную «Скорую помощь».
При упоминании о «Скорой помощи» Мышка оживляется и впервые проявляет признаки заинтересованности в нашем путешествии.
— В Италии есть «Скорая помощь»? — интересуется она.
— «Скорая помощь» есть везде, — отвечаю я. — Сериал смотрела?
— А реанимация? — продолжает интересоваться Мышка, но ее перебивает Мурка:
— Где сидят? — Это она опять имеет в виду турбюро.
Для Мурки огромное значение имеет, где кто сидит. Это бушует ее буржуазный менталитет. Ей кажется, что если люди сидят на Красной площади, желательно в Мавзолее, а не, предположим, в Северном Гальюново, то людям можно доверять. Вот такая у нас Мурка — пухленький, очаровательный сноб. Поэтому я еще раз доступно ей объясняю, что сидят в Хаммеровском центре, то бишь круче не бывает.
