Замок, понемногу возводимый на берегах реки Армансон, был шедевром, чудом в итальянском вкусе той эпохи. Болонский архитектор Серлио составил чертежи и следил за постройкой, интерьеры же были декорированы по рисункам Приматиччо. Антуан III не увидел конца строительства (1622), однако строители настолько удачно соблюли все задумки Серлио и Приматиччо, что, по мнению одного из современников, «говорили, что он создает впечатление построенного за один день, до того этот замок радовал глаз…».
Окончание строительства отпраздновал Шарль-Анри, внук Антуана. Его отец Анри (сын Антуана) был убит при осаде Ла-Рошели. Он был первым герцогом де Клермон-Тоннером, но никогда не правил в Анси, так как не дожил до конца строительства (основатель замка оставил этот мир на пять лет позже него).
Короли, один за другим, приезжали полюбоваться огромными владениями и впечатляющим строением: вначале свой восторг засвидетельствовал Генрих III, после своего возвращения из Польши. Его приезд был запечатлен в зале Гвардии, который в торжественной обстановке украсили королевскими лилиями. Генрих IV также побывал здесь, но уже при менее приятных обстоятельствах: он пришел на помощь своему тезке Анри, когда тот был осажден войсками беснующейся Лиги. В тот день над Анси светило благодатное солнце свободы.
Вновь праздник: в честь Людовика XIII, для которого Шарль-Анри устроил большой ужин по случаю его прибытия из Меца. Праздник для Людовика XIV имел место 12 июня 1674 года. Король вернулся после победоносной кампании во Франш-Конте, и нужно было принять его соответствующим образом. Франсуа де Клермон-Тоннер, не впадая в излишества, свойственные Фуке, устроил праздник, который все же весьма сильно истощил его финансы, тогда уже находившиеся в плачевном состоянии…
Но не стоит обманываться! Франсуа умел затянуть пояс потуже и никогда не слыл мотом. Просто он был великодушным человеком. Он полностью содержал госпиталь в Тоннере. В трудную минуту он отправился в монастырь, который существовал только на его средства. Единственное, что можно сказать – этот дьявольски пышный приезд короля обернулся во зло гостеприимному хозяину. Да ладно бы только король! Вернувшись с войны, король привез с собой министра Лувуа – этот факт усугубил дело.
Будучи действительно великим министром, Лувуа был отвратительным человеком, со злым, желчным и исключительно завистливым характером. И стоило ему лишь взглянуть на Анси-ле-Фран, как он почувствовал непреодолимое желание владеть им. Испытующим взглядом он изучил финансовые трудности хозяина и предложил выкупить у него замок и все земли.
Шокированый предложением гостя, который начал знакомство с того, что захотел стать хозяином в дорогом его сердце жилище, Франсуа де Клермон-Тоннер отказался: этого не будет, Бог свидетель! Лувуа отступил, но не отказался от своего замысла. Он обладал неистощимым терпением хищника, если хотел чего-либо или кого-либо добиться. Ничего, он подождет – вот и все!
Ждать пришлось десять лет. Через пять лет после королевского визита, в 1679 году, Франсуа умер. Его сын Жак пережил отца всего лишь на три года. Когда Жак умер (в 1682 году), его сын Франсуа понял, что, несмотря на выгодный брак с мадемуазель де Кревкёр[6], бедственное положение семейства усугубляется. И вот к нему в голову пришла огорчительная мысль: в 1684 году Лувуа, не сделавший ничего, что бы вызвало подозрения монарха (ведь тогда король попытался спасти от разорения благородное семейство), стал хозяином и сеньором замка Анси-ле-Фран.
Но он не смог в достаточной мере насладиться плодами длительного ожидания: через шесть с небольшим лет (в 1691 году) он умер в Версале при весьма подозрительных обстоятельствах (поговаривали даже об отравлении). В Анси с блеском воцарилась его вдова! Вела она себя благодушно, что можно заключить из письма, написанного в то время мадам де Куланж и адресованного мадам де Севинье:
«Вот уже месяц я прогуливаюсь во владениях мадам де Лувуа; это – государство в буквальном смысле этого слова, причем гораздо более милое, чем, например, Мантуя, Парма или Модена. Когда стоит хорошая погода, мы в Анси-ле-Фран; когда погода становится плохой, мы возвращаемся в Тоннер: везде мы останавливаемся подолгу, и везде, слава Господу, нам оказывают отличный прием. Когда погода позволяет, мы пускаемся в далекое путешествие, чтобы познать все величие этого государства; если же нам вдруг приходит в голову спросить: «Чья это деревня?», нам отвечают: «Эта деревня принадлежит Мадам». «А чья вон та, немного поодаль?» «И эта деревня принадлежит Мадам». «А та, и еще вон та, и еще одна, что видится вдали?» «И эти принадлежат Мадам».
И так далее. Все это напоминает путешествие Кота в Сапогах по владениям маркиза де Карабаса, не правда ли? Нечувствительная к подобным восторгам мадам де Севинье не без юмора ответила на письмо:
«И как только сеньоры подобных королевств могут управляться с ними? Увы! Дело в том, что уже давно к господскому дому в Тоннере прикреплен госпиталь; это единственная и истинная причина, по поводу которой нечего и возразить. Эта причина закрывает все рты и даже гонит волка из чащи – именно это делает все владением мадам де Лувуа…»
Анси-ле-Фран оставался у Лувуа вплоть до Реставрации.
В течение этого времени Клермон-Тоннеры, лишенные их дорогого владения, утешались тем, что покрывали себя славой или молили Бога, сохраняя свое достоинство. В частности, епископ Нойонский Франсуа обращался к Господу со следующей молитвой: «Спаситель, пожалей мое величие!» Гаспар, отважный капитан, командовал левым флангом в сражении при Фонтенуа, находясь под началом маршала Морица Саксонского. Десяток битв принес Гаспару звание маршала Франции, и заслуги его были столь велики, что во время коронации Людовика XVI именно ему доверили нести украшенную геральдическими лилиями шпагу коннетабля. Смерть забрала его в 1781 году, то есть до того, как разразилась Революция. Та самая Революция, что не пощадила его близких.
Его внук Станислас, увлеченный новыми идеями, подходившими к его великодушному характеру, стал депутатом Генеральных Штатов от дворянства и первым проголосовал за отмену привилегий. Новые хозяева не усмотрели в том никакой заслуги. Он безуспешно пытался спасти королевскую семью от приговора, который посчитал слишком суровым. 10 августа 1792 года, после захвата Тюильри и уничтожения швейцарских гвардейцев, Станислас был убит чернью и умер прямо на руках своей блистательной супруги Дельфины де Соранс…
Немногим более завидной оказалась и судьба его дяди Гаспара, губернатора Дофине. Во время восстания в Гренобле Гаспар был спасен неким сержантом Бернадоттом, который позже смог замолвить за него словечко, хотя это не изменило его судьбу. Отказавшись от эмиграции, он погиб в Бротто, в Лионе, под залпами картечи, данными по приказу Фуше, будущего герцога Отрантского.
Сын Гаспара Айнар отважно служил Наполеону… и неотразимой Полине Боргезе, чьим камергером ему довелось стать. Но это – отдельная история… Другие члены семьи отличились на полях сражений, мало заботясь об императоре, но имея целью лишь одно – благо Франции.
