Можно в завершение этого краткого предисловия привести одно личное воспоминание? Я вернулся из Ирана. Поехал отдыхать в Прованс. Как-то раз, прогуливаясь по Сен-Реми, я заметил на фронтоне «Антиков», которого раньше не видел, две крылатых фигуры, летящих навстречу друг другу. Всего недели две назад я стоял перед скульптурой Так-и Бустана. В моей памяти внезапно всплыли фигуры из Рима, Эфеса, Коньи, монастыря Алахан, из Кызыла в Синьцзяне, с китайской стелы VI в. из Шаньси, хранящейся в цюрихском музее Ритберга, и я задумался о единстве, какое при всех различиях было свойственно древнему миру. Разве не сказал Поль Пеллио: чтобы понять тот или иной текст святого Августина, надо дойти до Турфана?
Глава I. ИРАНЦЫ И ИРАН
С тех пор как сформировались национальные государства, что произошло не так давно, мы даём народам названия не из этнических и не из лингвистических оснований, а из политических соображений, потому что связываем их с гражданством. Для нас француз — это житель метрополии или заморских территорий, чьи родители — коренные жители или натурализованы, он говорит на французском языке и соблюдает законы Франции, будь он нормандец, бретонец, гваделупец, корсиканец или баск. Нам не придёт в голову назвать французом квебекца или брюссельца, равно как австрийца — немцем, даже если он говорит по-немецки и может притязать на германское прошлое. В современном смысле слова, Turcs[2] — это граждане Турецкой республики, даже если они, как курды, говорят по-ирански, но никоим образом не узбеки, казахи, киргизы или азербайджанцы, хоть они говорят на тюркских языках и тоже тюрки или в большей степени тюрки, чем иные жители Турции. То же относится к иранцам. Сегодня это люди, которые живут в Иране, каким бы ни было их «этническое» происхождение (иранским, тюркским, армянским или арабским), каким бы ни был их язык (иранским, тюркским, армянским или арабским). Афганец, таджик из Самарканда или Бухары, курд из Дийарбакра или Мосула, осетин с Кавказа, которые говорят на языках иранской группы, иранцами не называются.
В историческом плане дело обстоит иначе. Хотя империя, персидское царство Ахеменидов, появилась в Иране очень давно, около двух с половиной тысячелетий назад, и после периодов упадка она возрождалась под другими именами: государство Аршакидов, Сасанидов, Сефевидов, Каджаров, Пахлави, в 1971 г. она торжественно отпраздновала две с половиной тысячи лет и ей на смену пришла Республика Иран, не только жителей этого государства можно называть в истории иранцами — претендовать на это название имеют полное право и многие другие народы, не всегда жившие на территории империи, такие, как скифы, согдийцы, тохары и другие афганцы, хоть это название они носили не всегда и могли именоваться жителями Селевкидского, арабского, сельджукского или государства Ильханов.
Действительно, более чем половину своей долгой истории территория, образующая современный Иран, находилась под чужим владычеством — ассирийцев, эламитов или урартов в незапамятные времена, греков в древности, арабов во второй половине первого тысячелетия нашей эры, тюрков и монголов в средние века. Бывало, при такой зависимости начиналась денационализация, культура меняла направленность, особенно в эпохи греческого и арабского верховенства, во времена, когда Иран становился эллинистической, омейядской, аббасидской, тюркской, монгольской провинцией. Но бывало и так, что он почти сразу же включал завоевателей в свой состав, иранизировал, и их вожди, тюрки или монголы, начинали говорить на его языке и вести иранскую политику. На обширных территориях Ирана, не обязательно связанных меж собой, независимо от того, находились ли они под иранской властью или нет, часто расцветала культура, создавались произведения искусства, проводилась политика, воплощавшая дух иранизма, способствуя его известности и распространению. Ведь маздеизм зародился не у мидийцев или персов — очень вероятно, что это произошло в практически безвестном Хорезме. Ведь не в Иранской империи появились на свет или трудились некоторые из величайших иранских гениев, а в Газни, то есть в Афганистане, в Ургенче, то есть в том же Хорезме, в Бухаре, то есть в современном Узбекистане, часто при тюркских суверенах. Скифы развивали своё чудесное искусство звериного стиля в степях Причерноморья. Разве в Иране откажутся от величайшего поэта Фирдоуси из-за того, что он творил в Средней Азии? Разве не признают величайшего учёного Бируни, потому что он родился в Кяте, а умер в Газни? Пусть даже непреходящий характер империи, глубокое убеждение современных иранцев, что предки жили на их родине тысячи лет, а они сами наследуют её колоссальную историю, делают отождествление страны и народа более допустимым, чем в других местах, всё равно такое отождествление отсекает слишком многих. Иранец— это не обязательно подданный или гражданин Ирана.
РАСА?
Так можно ли говорить об иранской расе? Иранцы — это арии и, с их точки зрения, именно они прежде всего арии и есть. Их страна — всё ещё Ариана, Иран, а Афганистан, существующий под своим новым именем, никогда не упускает случая напомнить, что и он когда-то был Арианой, что он ей остаётся. Слово «арии» древнее и в древности было широко распространено, как в иранском языке, так и в санскрите, в формах airiya и aria, что означает «благородный» — целая программа! Любой иранец это знает, остро сознает, для них это повод гордиться. А если «расизм» во многом опирается на представление о мнимом превосходстве арийцев, это тем более не повод отрицать «расу». Но, как и все народы, иранцы в большой степени метисированы. Ещё на заре истории они смешивались с палеоазиатами, с доиранскими азианскими народами Иранского нагорья (касситами, гутиями, эламитами), потом, в течение веков, с бесчисленными захватчиками, проходившими через земли, где они жили, или оккупировавшими эти земли. Среди иранцев встречаются почти все человеческие типы Евразии.
В течение долгих периодов, когда иранцы не были хозяевами своей судьбы, когда они добровольно или насильно включались в состав великих цивилизаций, порой совершенно им чуждых и очень притягательных, они, конечно, развивались, но прежде всего выживали, что немало, сохраняя некоторые изначальные черты своего духа. Те, кто живёт в наши времена, в большой мере имеют право утверждать, что они — потомки мидийцев или скифов.
Это не значит, что, пройдя тысячелетний путь, иранцы ничего не потеряли. После фантастической экспансии, давшей им во власть почти безграничные территории, они только и делали, что отступали. Многие регионы, которые они населяли, больше им не принадлежат, и население этих мест им не подчиняется. Иранцы уступали место тем или иным пришельцам потому, что бежали от них, а чаще всего потому, что были ассимилированы. Так они утратили евразийские степи и основную часть Средней Азии. И хотя так называемый Иранский Азербайджан на северо-западе современного Ирана остаётся под их суверенитетом, его население по преимуществу тюркоязычно. В начале XXI в. иранский мир может показаться ничтожно малым по сравнению с тем, каким он был. Далее мы это рассмотрим с большими подробностями.
ПСИХОЛОГИЯ?
