Может, лучше не слушать Лу Рида, подумала она, и заметила,как под толщей крови в автомате начала вращаться пластинка: Лу запел «Автобусверы».
Пока Мэри снился кошмар, дорога продолжала ухудшаться.Выбоин в асфальте становилось все больше, пока вся дорога не превратилась всплошную выбоину. Альбом Лу Рида, очень длинный, подошел к концу, началперематываться. Кларк этого не заметил. От радужного настроения, с которогоначался этот день, не осталось и следа. Рот Кларка превратился в бутон. Если быМэри не спала, она давно бы убедила его повернуть назад. Он это прекрасно знал,как знал и то, какими глазами посмотрит она на него, когда проснется и увидит,по какому они ползут проселку, дорогой-то назвать его не поворачивался язык. Адеревья с обоих сторон подступали вплотную, отчего ехали они в густой тени. И стех пор, как они свернули с Дороги 42, навстречу им не попался ни одинавтомобиль.
Он понимал, что ему давно уже следовало развернуться,понимал, что Мэри очень не понравится, когда она увидит, в какую они забралисьглушь, и, конечно, она напрочь забудет о том, сколько раз ему удавалосьвыпутаться из схожих ситуаций, добираться до нужного места (Кларк Уиллингхэмотносился к тем миллионам американских мужчин, которые ни на секунду несомневались в том, что встроенный в них компас никогда не подведет), но онпродолжал упрямо ехать вперед, поначалу убежденный в том, что дорога должнавывести их к Токети Фоллз, потом лишь надеясь на это. Кроме того, иразвернуться-то он не мог. Если бы попытался, то «Принцесса» наверняка бы посамые оси провалилась в один из кюветов, которые тянулись вдоль этой жалкойпародии на дорогу… и один только Бог знал, сколько потребуется времени, чтобысюда приехал тягач, и сколько придется идти до ближайшего телефона.
А потом, наконец-то, он добрался до места, где могразвернуться, подъехал еще к одной развилке, но решил этого не делать. Попростой причине: если правое ответвление представляла собой две засыпанныегравием колеи, между которыми росла трава, но налево уходила широкая дорога,разделенная на две полосы ярко-желтой линией. И компас в голове Кларкауказывал, что дорога эта ведет на юг. То есть он буквально видел Токети Фаллз.От цели их отделяли десять, может, пятнадцать, максимум, двадцать миль.
Однако, он подумал о том, а не повернуть ли назад. Когда онрассказывал об этом Мэри, в ее глазах читалось сомнение, но говорил он чистуюправду. А дальше решил ехать только потому, что Мэри начала просыпаться, и онне сомневался, что тряска на колдобинах, если он повернет назад, окончательноразбудит ее… и тогда она осуждающе посмотрит на него огромными, голубымиглазами. Только посмотрит. Но и этого хватит с лихвой.
И потом, какой смысл возвращаться, все-таки они едут ужеполтора часа, если до Токети Фоллз, возможно, рукой подать? Ты только посмотрина эту дорогу, сказал он себе. Или ты думаешь, что такая дорога может вести вникуда?
Он врубил первую передачу, выбрав, естественно, левоеответвление, но, к сожалению, дорога его надежд не оправдала. После первогохолма желтая полоса исчезла, после второго — асфальт, и им вновь предстоялоползти по проселку, с обоих сторон зажатому темным лесом, а солнце, Кларк толькотут это заметил, начало скользить вниз совсем не по той половине небосвода, покоторой ему следовало скользить, если бы они ехали в правильном направлении.
Асфальт оборвался так резко, что Кларку пришлосьзатормозить, и резкий толчок разбудил Мэри. Она вскинула голову, огляделась,широко раскрыв глаза.
— Где… — и в этот самый момент, для полноты картины,бархатный голос Лу Рида, радовавший слух песней «Добрый вечер, мистерУолдхайм», вдруг заскрипел и ускорился.
— Черт! — Мэри нажала на кнопку «Stop/Eject». Кассетавыскочила, за ней потянулись кольца блестящей коричневой ленты.
«Принцесса» тем временем угодила колесом в глубокую выбоину,накренилась влево, потом с достоинством выпрямилась, совсем как клиппер послеудара волны.
— Кларк?
— Ничего не говори, — процедил он сквозь сжатые зубы. — Мыне заблудились. Через минуту снова появится асфальт, может, после следующегохолма. Мы не заблудились.
Еще не придя в себя от кошмара (правда, она уже смутнопомнила, что ей снилось), Мэри печально смотрела на зажеванную пленку, котораялежала у нее на коленях. Конечно, она могла купить такую же кассету… но нездесь. Она взглянула на деревья, облепившие дорогу, словно изголодавшиеся гости— стол, и поняла, что до ближайшего магазина путь предстоит долгий.
Повернулась к Кларку, заметила его пылающие щеки ипрактически исчезнувший рот, и решила, что целесообразно помолчать, хотя быкакое-то время. Если сохранять спокойствие и не набрасываться на него, он,возможно, придет в себя до того, как эта дорога уткнется в гравийный карьер илиболото.
— Кроме того, здесь я развернуться не смогу, — внезапновырвалось у него, словно он отвечал на ее невысказанный вопрос.
— Я это понимаю, — кивнула она.
Он искоса глянул на нее, возможно, хотел поругаться, аможет, чтобы убедиться, что пока она не сильно на него злится, потом вновьвсмотрелся в лобовое стекло. Теперь трава росла и на этой дороге, и она сталатакой узкой, что со встречной машиной они бы не разъехались. Но пугало его нестолько сужение дороги, как земля по обе ее стороны, все больше напоминавшаяболото.
И вдоль дороги не стояли столбы с электрическими проводами.Ни с одной стороны. Мэри хотела указать на это Кларку, но потом подумала, чтолучше придержать язык. Они ехали молча, пока не добрались до спуска в ложбину.Несмотря ни на что, он надеялся, что на другой стороне их ждут изменения клучшему, но проселок оставался прежним, разве что еще сузился. Кларку ужеказалось, что это дорога из какого-то романа фэнтези (он обожал их читать)Терри Брукса, Стивена Дональдсона или самого Дж. Р.Р. Толкиена, духовного отцасовременных писателей, творящих в этом жанре. В этих историях герои (обычно сволосатыми ногами и стоящими торчком ушами), не внимая голосу разума,останавливали свой выбор на таких вот забытых всеми дорогах, а заканчивалосьвсе смертельной схваткой с троллями, призраками или скелетами.
— Кларк…
— Я знаю, — неожиданно он ударил по рулю левой рукой, резко,раздраженно. Зацепил клаксон и ему ответил короткий гудок. — Я знаю, — оностановил «мерседес», целиком оседлавший дорогу (дорогу? Ее и проселком-то ужене назовешь), поставил ручку переключения скоростей в нейтральное положение,вылез из кабины. Мэри, пусть и не так быстро, последовала его примеру.
Воздух наполнял божественный аромат хвои, и Мэри заслушаласьэтой тишиной, не нарушаемой ни шипением шин по асфальту, ни шумом пролетающегосамолета, ни звуком человеческого голоса… но при этом по спине у нее побежалимурашки. И те звуки, что доносились до нее, трель птички из густой хвои, ветер,шелестящий в вершинах, могучее урчание дизельного двигателя «Принцессы»,кирпичиками ложились в вырастающую вокруг них стену страха.
