На полях у Нила все растет необыкновенно быстро и пышно. Но земледелец работал на поле всю жизнь, изо дня в день, с зари до темна, и все же оставался полуголодным. За тысячи лет до возникновения пирамид и в последующие века нильский ил позволял зажиточным фермерам собирать ежегодно по два и даже три обильных урожая. Нил также плодороден и ныне, но крестьянин по-прежнему беден, хотя сейчас и не так, как в древности.
Рядом с королевским поместьем вблизи пирамид существовал сравнительно большой временного типа город. В течение 25 или 30 лет сотни тысяч людей тесали и шлифовали здесь огромные каменные глыбы, а затем укладывали их одну на другую. На холме у пирамид есть невзрачный танцевальный клуб «Стереоклаб», а рядом с ним руины жилых домов строителей пирамид. Сидя как-то ночью на этом песчаном холме, я гадал, зачем понадобилось фараону строить крепость для своей души на таком сухом и пустынном плато. Почему бы было не построить ее к северу, в дельте, или к югу, где долина расширяется?
Ответ имеет даже теперь большое значение для Каира. У Хуфу было два королевства — Красное королевство на севере и Белое королевство на юге, причем он, как «господин двух земель», олицетворял их единство. Именно поэтому он хотел замуровать свою душу на вечные времена где-нибудь на линии, разделявшей два королевства. Эта линия проходила здесь на плато.
Сегодняшний Каир стоит на той же границе двух королевств, ныне именуемых Верхним и Нижним Египтом. Также, как Хуфу в древнем королевстве, Каир, столица двух столь несходных частей Египта, сегодня олицетворяет государственное единство.
И все же, почему именно здесь? Почему не ближе к реке? Небольшое сухое плато и есть ответ на этот вопрос: потому что оно сухое и на нем находится неограниченный запас строительного камня. Кроме того, плато расположено к западу от реки, а запад принадлежал мертвым — здесь и полагалось хоронить королей. Почти все камни для внутренней части пирамид добыты на песчаном плато, а камни для полированной поверхности пирамид доставляли во время разлива Нила из каменоломен в местечке Тура, находящемся на другом берегу реки, к югу от Каира. Несколько таких камней лежат на вершине пирамиды Хефрена. Теперь желтые от времени, они когда-то сверкали белизной.
В конце 1966 года я навестил д-ра Али Хасана, когда он раскапывал могилы за пирамидой Хефрена. Он только что отбросил кучу мусора, сотни лет лежавшего у основания пирамиды. Под ним он обнаружил много полированных каменных глыб из Туры, прекрасно сохранивших свой первоначальный цвет и совсем не пострадавших от времени. Глядя на эти белоснежные камни, понимаешь, как должны были ослепительно блистать эти белые чудовища!
Высокие белые скалы Туры (ныне пригорода Каира) используются сегодня как каменоломни для национализированной цементной промышленности Египта. Ежегодно здесь добывают тысячи тонн камня, дробят его и превращают в один из лучших цементов мира. Современный Каир, по сути дела, построен из этого замечательного материала, а улицы Туры, автобусы, дома, лодки и ослов покрывает тонкий слой белой пыли.
Строителей Каира всегда привлекало наличие хорошего камня. Но тончайшими знатоками этого камня были скульпторы и архитекторы Хуфу. Они не только шлифовали его до толщины оптического стекла и создавали из него каменных колоссов, но и с удивительной изобретательностью использовали камень прямо на месте. Сейчас полагают, что фундамент пирамиды № 2 представляет собой находившуюся здесь каменную скалу, а Сфинкс (вероятно, идеализированный портрет Хефрена) не что иное, как обработанный мягкий камень, оставшийся на поверхности после того, как строители использовали имевшийся тут камень твердый. Скала сама по себе напоминала крадущегося льва, и, как пишет д-р Ахмад Фахри в книге «Пирамиды», архитекторам Хуфу она представилась в виде великолепного Сфинкса. Они превратили мозоливший глаза уродливый камень в блистательный памятник своим царям.
К сожалению, камень, из которого выбит Сфинкс, очень мягок и сильно пострадал от эрозии, но еще больше от рук уродовавших его сотен поколений визитеров. Нос Сфинкса отломал не Наполеон, а религиозный шейх, пытавшийся уничтожить его в 1496 году. А любители надписей приступили к «работе» чуть ли не в день его создания. Самая знаменитая надпись на классическом греческом языке сделана на лапе Сфинкса во времена Птолемея. Писавший поясняет в стихах, что он, подобно Сфинксу, предпочитает веселье и танцы «перерезанным глоткам людей»:
…они тоже разрушены, Эти стены Фив, что построили Музы; Но стена, принадлежащая мне, не знает страха перед войной, Она не знает ни разрушений войны, ни стенаний. Она наслаждается пирами и празднествами, Хорами юношей, собранных со всех сторон. Мы слышим флейты, а не трубы войны, И кровь, что заливает землю, — это кровь жертвенных быков, А не из перерезанных глоток людей…
Я помнил эти греческие стихи по книге покойного д-ра Селима Хасана «Великий Сфинкс и его тайны» и попросил его племянника д-ра Али Хасана оторваться от раскопок и пойти со мной к Сфинксу, чтобы найти эту жемчужину классического вандализма. Мы так и не нашли ее — стихи исчезли! Каким образом?
— Не знаю, — сказал в отчаянии Али Хасан после того, как мы осмотрели Сфинкс с ног до головы, — ума не приложу!
Либо мы просто не заметили стихи (что маловероятно), либо же они исчезли раз и навсегда, что тоже сомнительно. Во всяком случае, это была одна из немногих надписей, которую следовало сохранить.
Надписи и туризм всегда сопутствуют друг другу, и с тех пор, как пирамиды перестали быть заповедником, люди стремились взглянуть на них.
Всерьез туристы потянулись сюда примерно с 700 года до н. э., и с тех пор столько тысяч людей забирались на вершину большой пирамиды и писали там свои имена, что я спросил крестьянского парня, который за деньги поднимается на пирамиду и спускается с нее за семь минут, сколько имен нацарапано на ее вершине.
— Около миллиона, — ответил он, не задумываясь. Из миллиона он запомнил только два имени: Эдуарда VII и короля Фарука. Самый известный вандал современности — Белцони, цирковой силач XIX века, грабитель могил и археолог-самоучка. В 1818 году он пробрался внутрь второй пирамиды и не только выбил на камне у пролома свое имя, но и вывел большими черными буквами прямо на могиле: «Scoperta da G. Belzoni. 1818».
До того как Белцони и подобные ему создали вокруг пирамид сенсацию и европейская публика хлынула к памятникам, их посещали (довольно ограниченно) путешественники, военные, политические деятели, исследователи и философы, то есть лица, приезжавшие в Каир по делам. Некоторые изучали пирамиды, но в большинстве своем были простыми туристами. Вероятно, пирамиды посетили Цезарь и Клеопатра, когда они поднимались по Нилу на роскошной барке Клеопатры. Геродот приходил сюда в сопровождении жреца из Гелиополиса, наверно, здесь побывал и Платон, изучавший науки в соседнем Гелиополисе. Посмотрели пирамиды Страбон, Диодор и почти все, кто путешествовал по Египту за две тысячи лет нашей эры. Лишь редкие гости Каира избегали взглянуть на них. Из значительных лиц, которые отказались ехать к пирамидам, стоит упомянуть Шатобриана. Но он все же послал слугу, чтобы тот поднялся на вершину большой пирамиды и выцарапал имя своего хозяина — в знак того, что Шатобриан знал о существовании древнего памятника.
