Затем был заключен ряд договоров. Подписание Московского договора от 16 марта 1921 г. между РСФСР и Турцией способствовало, в частности, тому, что Турции удалось добиться отмены Севрского договора 1920 г.
Лозаннская конвенция 1923 г. установила режим в Проливах, лишь незначительно отличавшийся от принятого в Севре. Проливы демилитаризовались и объявлялись открытыми для прохода любых военных судов. Подобный режим ставил черноморские государства под угрозу агрессии. В связи с этим СССР от участия в Лозаннской конвенции отказался.
На состоявшейся 22 июня — 21 июля 1936 г. конференции в Монтрё, в которой участвовали представители СССР, Великобритании, Франции, Турции, Болгарии, Греции и других стран, была принята новая конвенция о режиме Черноморских проливов. В ходе ее выработки СССР добивался принятия такого статуса Проливов, который обеспечивал бы безопасность границ СССР и других черноморских стран. С противоположных позиций выступила британская делегация, ратовавшая за неограниченный допуск любых кораблей в Черное море и «равенство» всех держав в отношении прохода их военных судов через Босфор и Дарданеллы. 20 июля 1936 г. была подписана Конвенция о режиме проливов, заменившая Лозаннскую конвенцию 1923 г. Конвенция 1936 г. (вступила в силу 9 ноября) является действующим и ныне международным договорным актом, определяющим современный правовой режим Черноморских проливов. В преамбуле указывается, что под определение «Проливы», содержащееся в конвенции, подпадают Дарданеллы, Мраморное море и Босфор. Режим Черноморских проливов устанавливается конвенцией с целью обеспечения свободы судоходства «в рамках безопасности Турции и безопасности в Черном море прибрежных государств». Конвенция провозглашает «принцип права свободы прохода и мореплавания в Проливах» без ограничения срока действия и соответствующей регламентацией прохода торговых и военных судов.
В случае участия Турции в войне ей предоставляется право разрешать или запрещать проход через Проливы любых военных судов; во время войны, в которой Турция не участвует, Проливы должны быть закрыты для прохода военных судов любой воюющей державы. Турецкое правительство вправе ввести это положение в действие и в том случае, если решит, что Турция находится под непосредственной угрозой войны.
Автор выражает большую благодарность за помощь в работе над настоящим изданием доктору исторических наук Б. М. Туполеву.
Глава I
Англо-русское соглашение 1907 г. и Черноморские проливы
В начале XX в. произошли коренные изменения в международной обстановке. Россия потерпела поражение в войне с Японией, произошла Первая русская революция 1905–1907 гг. На мировой арене позиции России были серьезно ослаблены, что привело к усилению роли Германии в европейском концерте. Россия после исхода последней войны перестала быть для Британии грозным соперником в Азии, а Франция являлась надежным союзником Лондона, возрастающая мощь Германской империи становилась все более реальной угрозой для положения Британии как мировой державы.
Вопрос взаимоотношений с Германией постоянно находился в центре внимания британского внешнеполитического ведомства. На одном из донесений английского посла в Берлине в июле 1906 г. британский статс-секретарь иностранных дел Э. Грей сделал многозначительную помету: «Англия всегда склонялась или имела определенное направление противодействия любой державе, стремящейся к гегемонии в Европе»[10]. Понимая, что Россия уже не представляет прежней угрозы британским интересам на Дальнем и Среднем Востоке, Британия стала проявлять заинтересованность в сближении с ней, чтобы обеспечить равновесие сил в Европе и противостоять возрастающей мощи Германии.
Россия в результате сближения с Англией обезопасила бы себя на Дальнем Востоке, после примирения с Японией укрепила бы свой союз с Францией и смогла бы вернуться к проведению активной политики на Балканах и Ближнем Востоке. Однако российскому правительству пришлось бы пойти на компромисс с Англией и урегулировать напряженные отношения с ней на Ближнем и Среднем Востоке. Сближение же России с Германией неизбежно ослабило бы франко-русский союз, являвшийся главной опорой Петербурга на европейском континенте. Выбор, который должна была сделать Россия, имел жизненно важное значение для ее будущности и определил ее положение среди великих держав. К моменту начала переговоров летом 1906 г. Ламздорфа на посту министра иностранных дел сменил Александр Петрович Извольский. Новому руководителю внешнеполитического ведомства предстояло укрепить международный престиж страны и обеспечить ей длительное мирное развитие для осуществления реформ.
А. П. Извольский, как считают отечественные историки, вполне отвечал требованиям своей эпохи[11]. Талантливый дипломат, способный к установлению деловых отношений как на международной арене, так и внутри страны, снискал доверие Николая II и обладал определенной свободой в делах своего ведомства. В формировавшейся Извольским политике соглашений он стремился придерживаться «равноудаленности» России от Берлина и Лондона, видел возможность с помощью активной дипломатии, опираясь на поддержку обеих стран, быстрее восстановить внешнюю безопасность и великодержавные позиции империи и по возможности перейти к решению стоявших на очереди внешнеполитических задач[12].
Министр иностранных дел проводил реформу центрального аппарата заграничных учреждений МИДа по европейскому образцу. Он поставил на современный уровень информационную службу министерства, ввел в практику систематическую рассылку копий основных дипломатических документов в заграничные представительства, а также главе правительства и некоторым министрам, что имело значение для согласования деятельности ведомств и принятия совместных решений. «Извольский добивался, чтобы МИД стал главным источником внешнеполитической информации в стране, ввел в практику МИДа инструктажи редакторов иностранных отделов ведущих газет, предварительную подготовку и обеспечение внешнеполитических акций инспирированными им газетными выступлениями, использовал личные контакты с владельцами и редакторами влиятельных органов печати, наконец, применял прямой и скрытый подкуп авторитетных журналистов и даже отдельных органов печати как в России, так и за границей»[13].
Новый российский министр вполне устраивал английских дипломатов. В отчете за 1906 г., представленном британским послом в Форин оффис, особо подчеркивалось, что царский министр лояльно и искренне настроен по отношению к Великобритании. «Он, несомненно, желает с успехом сохранить портфель министра иностранных дел и очень тревожится и смущается препятствиями, которые могут возникнуть во время переговоров, которые он ведет. Он честно и искренне желает соглашения с Великобританией, хотя он не сделает шага, на который взглянут неблагосклонно в Берлине, и мнение, преобладающее при Дворе, имеет громадную важность в его глазах»[14].
