Но время вносит в планы свои коррективы: как и предполагалось, около часа дня объект моих наблюдений воодушевленно выскочил из массивных дверей альма-матер, но вместо того чтобы смиренно чапать прямо домой или к ближайшей остановке общественного транспорта, девушка, попутно болтая по мобиле, сноровисто шмыгнула в сторону импровизированной автостоянки и уверенно нырнула в распахнувшуюся перед ней дверцу приземистой темно-вишневой «ауди».
К такому обороту я был не готов. В мое время студентки на иномарках не ездили. Успел лишь запомнить номер автомобиля и разглядеть за рулем парня в какой-то особо разлапистой меховой шапке. Пришлось констатировать, что «клончик» у меня получился не промах, а встреча с ее мамой — откладывается на неопределенный срок.
Впрочем, человек с научным складом ума и достаточным терпением может извлечь полезный результат из любого стечения обстоятельств. Проводив взглядом иномарку, я заглянул в предбанник ректората, где без особого труда сопоставил график перемещений моей новой знакомой с общеуниверситетским расписанием занятий. Вычислить группу, в которой она учится, не составило большого труда. Утром девушка шла в корпус номер семь — там в этот день начинали занятие сорок шесть студенческих групп. В первый корпус, куда она направилась на вторую пару, переместилось четыре группы. Из этих четырех третья пара в пятом корпусе, от дверей которого моя подопечная уехала на иномарке, была только в одной группе. Следовательно, в ней-то она и училась. Все очень просто, как дважды два — четыре.
Теперь с понедельника по субботу, в первой половине дня я мог найти ее в любую минуту, но это мало приблизило меня к первопричине моих изысканий — к Оле-Гале-Вере. Оказывается, современные девушки ведут весьма светский образ жизни. В тех случаях, когда парень в разлапистой шапке не увозил ее на «аудимобиле» в неизвестном направлении, она то направлялась с подругами в студенческое кафе-мороженое по часу щебетать о чем-то удивительно упоительном — во всяком случае, насколько я мог судить, глянув мимоходом за витрину. То шла в спортивный комплекс с сумкой, из которой торчала массивная рукоятка теннисной ракетки, — минимум на полтора часа. Либо оседала в интернет-клубе или фитнес-центре — тоже не менее часа. Либо подряд первое, второе и третье с последующей потерей в сутолоке расплодившихся супермаркетов, в толкотне которых я совершенно не ориентировался. Короче говоря, слежка за собственной дочерью (в том, что она моя дочь, я почему-то совершенно не сомневался) оказалась довольно утомительным занятием.
Но и увлекательным! Согласитесь, что может быть более волнующим, чем прослеживать ту ариаднину нить, которую прокладывает по каменным джунглям современного города юная леди, и не просто юная, но симпатичная, умеющая себя подать, модная, и эта девушка — ломтик родной мне плоти! И вокруг нее роятся подруги, молодые люди, взрослые мужчины! И мне поневоле приходится угадывать, какие отношения могут ее с ними связывать, кто может оказаться кавалером, женихом, другом. Прилагая свой собственный скудный опыт, примерять, насколько далеко могли зайти их отношения.
Регистрировать то неожиданную холодность «аудивладельца», то старомодную куртуазность дядьки моих лет, разъезжающего на шикарном «мерине» и регулярно подбрасывающего ее к спорткомплексу — этот-то куда лезет!
Отмечать скользящий поцелуй-расставание с пареньком-однокурсником на троллейбусной остановке.
Радоваться, видя, какой бодрой, радостной, оживленной выходит она из бассейна, и гадать, кто из них, вьющихся вокруг нее самцов, вселил задор в эти веселые, с прищуром глаза, заставил зардеться щеки.
Оценивать, насколько повышает ее котировку новая куртка или сапожки, перехватывать взгляды других мужчин, то плотоядно обволакивающие магические линии ее бедер, туго обтянутых джинсовой тканью, то загорающиеся при виде ее мордашки!
Честное слово, во время этих «розыскных мероприятий» часы летели незаметно, и каждый вечер, подводя итоги своих изысканий, я радовался как ребенок, если удавалось хотя бы на шаг подойти к ней ближе, чем вчера, или она взглянула на меня хоть чуточку добрее, либо не с такой презрительной гримаской ускользнула в переполненном зале супермаркета.
Конечно, мне было страшно неудобно. Она меня частенько замечала и, заметив, глядела, мягко говоря, с недоумением. А один раз, нащупав взором в уличном потоке мою фигуру, неожиданно и с вызовом принялась целоваться со своим спутником прямо посреди улицы. Быстро взглядывала на меня и вновь демонстративно впивалась ошалевшему «аудивладельцу» в губы, наваливалась на него грудью, толкала коленками и с любопытством косилась на мою физиономию с отпавшей челюстью.
Если это можно было сделать, соблюдая светские приличия, то девушка старалась от меня избавиться. К тому же рано темнело, и это приносило чисто визуальные трудности. Пришлось приноравливаться, изучать азы наружного наблюдения. К примеру, оказалось, что человек ведет себя достаточно нервно, если следовать за ним по пятам по той же стороне улицы. Но стоит перейти на противоположную, как он успокаивается. И это наблюдение в дальнейшем мне очень помогло. И не только мне.
В тот вечер она возвращалась от подруги, жившей в старом, как сейчас принято выражаться, «депрессивном» микрорайоне: редкие прохожие, обветшалые стены хрущевских пятиэтажек, разбитые фонари и узкие тропинки между грязноватыми сугробами. То и дело болтала по мобильнику и мела сумочкой на длинном ремешке свежевыпавший снег. Я шел по противоположной стороне улицы, вдоль покосившихся хибар частного сектора, где освещения не было совсем и меня невозможно было заметить.
Во всяком случае, охотники за мобильниками меня точно не увидели. Они выскочили, как чертята из табакерки, из-за какой-то будки, догнали ее сзади, толкнули в сугроб, один принялся душить шарфом, другой, отдирая пуговицы, рванул на ней пальто, обнажая беззащитно вскинутые коленки, начал поспешно обшаривать карманы, выхватил из рук мобильный телефон, метнулся прочь. Мне достаточно было лишь чуть-чуть ускорить шаг и перейти через дорогу, чтобы он с разбегу ткнулся сопливым рыльцем мне в грудь. Я неспешно поймал его за ухо и процедил:
— Быстро верни девушке трубку и извинись!
Видимо, за годы жизни на Севере в моем лице сформировались черты, заставляющие самых разных людей, когда я начинаю разговаривать в таком тоне, призадуматься о суетности бытия. Недоумок только по-щенячьи взвизгнул, дернулся, швырнул мобильник мне под ноги и, брякнувшись на четвереньки, засеменил прочь. Его напарничек отцепился от шарфа и пятился, патетически размахивая перед собой перочинным ножиком. Видимо, настолько впечатлился моей физиономией покорителя Заполярья. Сцена получилась до постыдности пошлая, почти как в «Данди Крокодиле», — кино, которое показывали по телевизору незадолго до происшествия.
Я подобрал телефон и направился к девушке.
Когда та меня увидела, рот ее приоткрылся, и она подскочила так, словно в нее плеснули кипятком.
— Не подходите! — «ребенок-клоненок» пятился от меня, отступая вслед за своими недавними обидчиками, и оглядывался, тщательно регулируя дистанцию так, чтобы быть на равных расстояниях от меня и от них.
