Кроме того, предусматривалось еще, что наши войска вступят в войну во всех случаях полностью изготовившимися, что их отмобилизование и сосредоточение будет произведено заблаговременно. И все же, по свидетельству Г.К. Жукова: «Поднятые по боевой тревоге стрелковые части, входящие в первый эшелон прикрытия, вступали в бой с ходу, не успев занять подготовленных позиций»[4]. Это только некоторые, взятые «навскидку» несоответствия запланированного с действительным.
Таким образом, утром 22 июня войска Прибалтийского округа вступили в войну в заведомо невыгодных условиях. В первые же часы была нарушена связь штабов всех Уровней с воинскими частями. Соответственно, оказалось потеряно управление войсками. На приграничных аэродромах была уничтожена или повреждена большая часть наличной авиации. Поэтому весь первый день войны немецкие самолеты непрерывно ходили по головам наших наземных войск, бомбя и штурмуя занимаемые ими позиции.
Ударные силы немцев перешли в наступление на шауляйском, каунасском и вильнюсском направлениях. 41-й и 56-й мотокорпуса ударили в стык между 125-й и 90-й советскими стрелковыми дивизиями в районе Тауроге-Рай — сейняй.
Но, несмотря на отмеченное Г.К. Жуковым явное запоздание директивы о приведении войск в боевую готовность, командир 125-й стрелковой дивизии генерал-майор П.П. Богабрун успел развернуть свою часть в соответствии с планом прикрытия госграницы. Его солдаты оказали немцам ожесточенное сопротивление. Рейнгардт оставил пехоту штурмовать русские позиции, введя танки в пробитую в стыке брешь. Успешно развивали прорыв и танки Манштейна.
На вильнюсском направлении успели развернуться только несколько батальонов 5-й, 33-й и 188-й стрелковых дивизий 11-й армии генерал-лейтенанта В.И. Морозова. Танки Гота быстро смяли их, стремясь к исходу дня овладеть ключевым пунктом Алитус, где находились стратегические мосты через Неман.
В своих воспоминаниях генерал Гот писал, что в целом войска противника оказались застигнутыми врасплох: «Наш прорыв удался благодаря тому, что пограничные позиции противника либо оборонялись очень слабо, либо совсем не были прикрыты. Многочисленные полевые укрепления были недостаточно обеспечены гарнизонами или же не имели их вовсе»[5]. Таким образом, к концу дня 22 июня обстановка была следующей: 41-й мотокорпус, сломив сопротивление 125-й стрелковой дивизии и разгромив вступившую с ним в бой с ходу 48-ю стрелковую дивизию генерал-майора П.В. Богданова, переправился у населенного пункта Арёгала через реку Дубисса, где ему достался ценный трофей — два неповрежденных моста. Даже Рейнгардт развивал наступление на Шауляй. Справа так же быстро продвигался корпус Манштейна. Танки Гота благополучно достигли Алитуса. Здесь им пришлось принять встречный бой с советской 5-й танковой дивизией. В ее составе помимо Т-26 и БТ-7 находились новейшие Т-34, но их превосходство не удалось в полной мере использовать ввиду отсутствия поддержки с воздуха. Решающее влияние на исход этого боя оказала немецкая авиация. Ведя непрерывное преследование отступающего противника, танки Гота с ходу захватили мосты и форсировали Неман.
Тем временем командующий Северо-Западным фронтом генерал-полковник Ф.И. Кузнецов и Военный Совет фронта занимались изучением обстановки. Так как наиболее угрожающее положение создалось на шауляйском направлении, где корпус Рейнгардта прорвался дальше всех прочих немецких частей, командующий решил фланговыми ударами 3-го и 12-го механизированных корпусов «срезать» танковый клин врага. Кроме того, он отдал приказ развернуть на подступах к Шауляю 9-ю подвижную артиллерийско-противотанковую бригаду полковника Н.И. Полянского. В ее составе находились 250 орудий калибром 76 и 85 миллиметров. В качестве поддержки бригаде была придана 202-я мехдивизия полковника В.К. Горбачева. На остальных направлениях предполагалось сдерживать противника силами стрелковых частей.
Советские механизированные корпуса представляли собой грозную силу. Всего в составе 3-го мехкорпуса генерал-майора A.B. Куркина и 12-го, которым командовал генерал-майор Н.М. Шестопалов, насчитывалось более 1400 танков, в том числе KB и Т-34. Против 400 у Рейнгардта. Но их превосходство могло сказаться в случае хорошо подготовленного концентрического удара. А такового как раз не получилось.
Прежде всего, генерал Кузнецов не имел точных сведений о противнике и, назначая наступление на утро 23 июня, сознательно пренебрег организацией надлежащей разведки. От командиров всех стрелковых дивизий поступали доклады об атаках значительного числа немецких танков. Вместо проведения фактической их проверки, командующий фронтом распорядился часть танков передать для поддержки пехотных частей. Кроме того, поспешное массовое выдвижение такого количества механизированных войск в исходные районы привело к давке на дорогах и отставанию тылов. Атак как 12-й мехкорпус находился в 100 километрах севернее 3-го, то и само по себе выдвижение и, естественно, сосредоточение танковых дивизий не могло быть одновременным. Впрочем, будет справедливым отметить, что командующего толкали в спину московские директивы, требовавшие наступать как можно скорее.
В итоге все упомянутые выше причины привели к тому, что между наступающими мехкорпусами не было налажено надлежащей связи и взаимодействия. Дивизии вводились в сражение вразнобой, без поддержки друг друга. Более того, пока 23-я танковая дивизия 12-го мехкорпуса под командованием полковника Т.С. Орленко вела бой, 28-я танковая дивизия того же корпуса вынуждена была стоять на месте в ожидании отставших заправщиков. Аналогичная история произошла в 3-м мехкорпусе. Поэтому действовали они по одной похожей схеме: дивизия вводилась в бой, имела некоторый первоначальный успех, затем немцы, маневрируя своими скромными силами и четко взаимодействуя с авиацией, поодиночке громили дивизии мехкорпусов, которые сражались в полном взаимном отрыве. Их атаки совершенно не помешали Манштейну 24 июня взять Каунас и продвинуться на 50 километров, достигнув Укмерге. В тот же день танки Гота вошли в Вильнюс.
Вводимые в бой «в порядке живой очереди», отрезанные от тылов и не имея прикрытия с воздуха, танковые дивизии 3-го и 12-го мехкорпусов были полностью разгромлены к исходу 26 июня. При этом часть подвижных сил Рейнгардта яростно штурмовала ближние подступы к Шауляю. Но артиллеристы полковника Полянского и дивизия Горбачева, заняв жесткую оборону, успешно сдерживали их натиск. Разгром мехкорпусов позволил Рейнгардту высвободить свои основные силы и осуществить обходной маневр. Поэтому 202-я мехдивизия и 9-я арт-бригада, оказавшись под угрозой окружения, оставили Шауляй.
Только потеряв почти все танки, генерал Кузнецов отдал войскам приказ отходить за Двину и там, за сильным естественным рубежом, организовать крепкую оборону. Одновременно из глубины выдвигалась 27-я армия генерал-майора Н.Э. Берзарина. Решение это было правильным, но принято оказалось поздновато. Противник не собирался отдавать инициативу. Первыми к Двине успели подойти немцы: 26 июня передовые части Манштейна ворвались в Даугавпилс и вновь захватили драгоценные мосты. В результате фронт оказался рассеченным надвое, 27-я армия опоздала с выдвижением, а Манштейн уже захватил плацдармы на восточном берегу Двины, нацелившись на Псков и Ленинград.
