Слова Сары прозвучали так трогательно, что Дафни засмеялась:
— Ты права, Сара, она не сможет отказать тебе.
— Я также надеюсь на то, что твоя крестная, леди де Вер, не откажется принять тебя.
Дафни изумленно ахнула:
— Моя крестная? Но она не писала мне и не дарила подарков со времени моей конфирмации.
— Знаю, — ответила Сара, — но она очень богата и, несмотря на возраст, часто устраивает приемы в своем доме в Суррее. Папа говорил, что дом у нее великолепный.
— Да, я помню, как он об этом рассказывал, — сказала Дафни.
— Я написала ей почти то же самое, что и тетушке Элизабет. Я полагаю, она согласится принять тебя, потому что она всегда испытывала нежность к папе.
Дафни сжала руки:
— Я так на это надеюсь!
— Я тоже, — ответила Сара. Ее взгляд обратился к Аните.
Глядя на сестру, Сара подумала, какой же юной та выглядела.
На самом деле Аните уже исполнилось восемнадцать, но она была такой хрупкой, с лицом свежим, как цветок, и взглядом херувимчика, что казалась ребенком.
— А что со мной? — спросила Анита внезапно замолчавшую Сару. — Я останусь здесь с Деборой?
— Я не забыла о тебе, Анита, — мягко сказала Сара, — но из наших родственниц осталась только одна.
— Кто же это?
— Двоюродная бабушка Матильда. Мгновение Анита выглядела озабоченной, а потом сказала:
— Мы так давно ничего о ней не слышали! Ты уверена, что она жива?
— Думаю, да. Она точно была жива, когда умер папа, — она прислала венок на похороны.
— Я и не знала об этом! — воскликнула Дафни. — Впрочем, венков было так много!
— Если помнишь, я составила список приславших венки и всех их поблагодарила.
— Где живет двоюродная бабушка Матильда? — спросила Анита.
— Венок был отправлен из Харрогита, — ответила Сара. — Он пришел по почте. Кстати, он был сделан из листьев, что весьма разумно — цветы завяли бы по дороге.
— Думаешь, двоюродная бабушка Матильда захочет меня принять? — тихо спросила Анита.
— Полагаю, она будет рада тебе не больше, чем тетушка Элизабет или леди де Вер мне и Дафни, — ответила Сара, — но я рассчитываю, что они нас все же примут. Вы, конечно, понимаете, что это наш единственный шанс, а что касается меня — последний.
Заметив, что Анита не поняла ее, Сара объяснила:
— Наш шанс найти себе мужей! Вы, разумеется, отдаете себе отчет в том, что при нынешнем образе жизни мы останемся старыми девами.
Ее голос прозвенел в классной комнате, и Дафни и Анита поняли, что Сара сказала чистую правду.
В деревушке Фенчерч, в которой они жили, не было молодых людей их возраста. После смерти отца немногочисленные окрестные семейства и вовсе забыли о сестрах.
Сара слишком хорошо понимала, что никто не станет приглашать в гости трех девушек, даже таких привлекательных, как они, без сопровождающего их мужчины.
Сквайр, сэр Роберт Бенсон, самый влиятельный землевладелец в округе, и его жена часто приглашали их на обед и ужин, но сэру Роберту было за шестьдесят. Его сын, уже женатый, служил в полку в Индии, а дочь удалилась в монастырь.
Больше всего в округе говорили о доме графа Спирмонтского, но он и его жена принадлежали к высшему обществу, собиравшемуся вокруг принца и принцессы Уэльских в усадьбе Мальборо, и открыто заявляли, что «никогда не приглашают местных».
А потому соседям приходилось довольствоваться слухами, что разносила прислуга, и лицезрением прекрасных женщин и статных мужчин, изредка проезжавших по деревне верхом или в щегольских экипажах.
Сара была права.
При таком образе жизни у них не было возможности встретить подходящих холостяков, а что касалось Сары, то здесь положение становилось и вовсе отчаянным.
Она была так хороша — не удивительно, что она жаждала более широкого круга ценителей, чем мать, сестры, сквайр и его жена.
— Сейчас нам нужно решить, — продолжала Сара, — какие траты мы можем себе позволить на платья. Это абсолютно необходимо, а то мы будем выглядеть так, словно только что сошли с Ноева ковчега.
— Платья! — почти в экстазе воскликнула Дафни.
— Думаю, мне в Харрогите не потребуется ничего модного, — сказала Анита. — Насколько я помню папины рассказы, двоюродная бабушка Матильда посвятила себя делам милосердия, поэтому я вряд ли встречу подходящего мужа, разве что из монашеского ордена!
Сара засмеялась. Анита так смешно говорила: им всем это очень нравилось.
— Не волнуйся, дорогая, — сказала она. — Если мне удастся выйти замуж за знатного или просто богатого человека, и ты, и Дафни будете гостить у меня, а я прочешу Лондон и все его окрестности — или где я там буду жить — в поисках подходящих холостяков.
— Вот и решение! — воскликнула Дафни. — Тебе, Сара, понадобится много красивых платьев, а мы с Анитой как-нибудь обойдемся.
Ее слова прозвучали немного грустно, ведь она так мечтала, чтобы у нее были свои наряды, а не те, что доставались ей по наследству от Сары.
— Надеюсь, что твоя крестная, которая, я думаю, очень богата, не только примет тебя, но и даст тебе необходимую одежду, — сказала Сара.
— Я не могу ее об этом просить! — воскликнула Дафни.
— Конечно, нет, — ответила Сара, — но в своем письме я отметила, как мы бедны и какая для нас большая удача, что мы отправили маму в Швейцарию — да и то только с помощью ее подруги, леди Бенсон.
Анита вздрогнула.
— Сара, мы как будто попрошайничаем.
— Конечно! — резко ответила Сара. — Так и есть! Мы попрошайки, запомни, и я этого совсем не стыжусь. В конце концов семья Лэвенхэм нам кое-что должна.
— Должна? — переспросила Дафни.
— Разумеется! — ответила Сара. — Они отвратительно себя вели, когда папа и мама поженились, — просто потому, что дедушку-графа распирало от гордости и чувства собственной значимости. Он полагал, что даже его младший сын женится на титуле или деньгах, а у мамы не было ни того ни другого. Но она была так прекрасна, что папа влюбился в нее.
— Когда он увидел ее, — мечтательно сказала Анита, — все случилось, как в книге. Мама говорила, что, когда она посмотрела на папу, она поняла, что именно его видела в своих мечтах.
— Это была настоящая идиллия, — сказала Сара. — Мы все тоже хотим встретить мужчину своей мечты, но здесь мы точно никого не встретим.
Анита хотела было ответить, что, как ни странно, она встретила сегодня такого мужчину — Люцифера.
Но не ответила — поняла, что Сара будет только раздражена, если ей помешают изложить ее планы.
