В сочинении Юстина опять говорится о Медии, причем и здесь он называется организатором застолья. Однако Александр в этом документе почувствовал недомогание не на пиру, а лишь после того, как покинул дом.
Когда он [Александр] собирался уже покинуть пирующих, Медий Фессалиец предложил продолжить веселье и пригласил царя и его спутников к себе домой.
Итак, возникает вопрос: как же все-таки проходил этот пир, каковы были обстоятельства, его сопровождавшие, и где все-таки находился Александр, когда впервые почувствовал недомогание? Поскольку три из вышеприведенных источников вообще не упоминают о поводе, по которому это пиршество было организовано, а еще два особо подчеркивают то обстоятельство, что оно проводилось в память о Гефестионе, мы можем достаточно уверенно предположить, что этот пир (или, как его называет Плутарх, «попойка») являлся продолжением поминальных торжеств и погребальной церемонии. Совершенно точно, что Медий был формальным хозяином этого застолья, поскольку четыре источника прямо указывают на него в этом качестве. Это было бы, пожалуй, правдоподобно, если предположить, что в обязанности адъютанта царя входила организация подобных мероприятий. Вместе с тем выглядит более чем сомнительным, чтобы Александр после пира отправился в дом Медия, как утверждает Юстин. Македоняне находились в самом сердце страны, что еще совсем недавно называлась Персидским царством, и жизнь Александра здесь постоянно находилась под угрозой. Вследствие этого пиршество почти наверняка проводилось в стенах царского дворца в Вавилоне. Представляется маловероятным, чтобы царь среди ночи отправился бродить по городу и в конце концов остановился в доме своего адъютанта. Также маловероятно, что пир, как пишет Плутарх, устраивался в доме Медия. По всей видимости, и Плутарх и Юстин ошиблись, посчитав, что коль скоро Медий был организатором пира, на котором Александр почувствовал недомогание, то и заболел царь в доме у этого человека.
Источники не расходятся в объяснении причин, по которым устраивался этот пир, и все, кроме Юстина, отмечают, что впервые Александр почувствовал себя плохо еще на тризне. В связи с вышеизложенным можно сделать достаточно обоснованный вывод, что торжества организовывались в память о Гефестионе, а царю стало плохо еще во время пира, проходившего во дворце. Но тут приходится отметить, что в документах встречаются две различные версии симптомов заболевания, проявившихся у великого полководца, как только ему стало плохо.
Согласно «Истории Александра Великого», поздно вечером Александр начал проявлять признаки нарастающего беспокойства и принялся взволнованно расхаживать по пиршественному залу. Однако примерно через полчаса или около того его самочувствие резко ухудшилось.
Александр снова присел рядом с Медием, руки у него дрожали, а сам он пожаловался, что у него такое чувство, будто на шею ему надели тяжелое ярмо. Затем он встал, чтобы поднять чашу и выпить за Геракла, но тут же вскрикнул от боли, которая подобно стреле пронзила ему живот.
Дело в том, что день смерти великого мифологического героя Геракла (у римлян известен как Геркулес) совпадал с тем днем, когда был устроен этот пир, и македоняне традиционно отмечали его каждый год в семнадцатый день месяца даэсия — 1 июня. Поэтому желание Александра поднять чашу за своего знаменитого предка вполне понятно. А Диодор в своем сочинении, упоминая о внезапном приступе боли, сразившем царя, особо подчеркивает, что случилось это в день поминовения Геракла.
В память о годовщине со дня смерти Геракла он выпил много неразбавленного [водой] вина. В конце вечера он одним глотком осушил большую чашу, но тут же громко вскрикнул от боли, словно его внезапно сильно ударили.
Юстин также упоминает о внезапной острой боли, но добавляет, что вскоре она охватила все тело Александра.
Он поднял чашу и начал пить, но внезапно застонал от боли, словно его поразили кинжалом. Когда его полумертвого выносили из-за стола, он испытывал такие мучения, что малодушно просил дать ему меч, чтобы прекратить их. Ему было больно от малейшего прикосновения слуг, словно все его тело было покрыто ранами.
Два других свидетельства довольно значительно отличаются от первых трех прежде всего тем, что, говоря о первых симптомах заболевания Александра, они называют их более общими и менее болезненными. Например, Арриан говорит, что Александр не чувствовал себя плохо до тех пор, пока не лег в постель.
«Вознесение» Геракла на Олимп. Геракл считался предком Александра
В «Дневнике царя» записано, что он пил за столом у Медия, а затем покинул пиршество, принял ванну и пошел спать. Однако вскоре после этого он встал и вернулся назад, чтобы выпить еще вина с Медием, и продолжал пить всю ночь. Затем, выпив еще вина и приняв опять ванну, он вновь отправился в постель, почувствовав легкий жар.
Плутарх также говорит о том, что первые симптомы болезни Александра были очень слабыми, но, зная о том, что некоторые авторы рассказывали о приступах внезапной острой боли у царя, он доходит до того, что называет их вымышленными.
[Александр] почувствовал легкий жар, охвативший его. Но это случилось не так, как некоторые описывают. Не после чаши, которую он выпил за Геркулеса, и не так, как если бы его внезапно поразили кинжалом в спину: все это придумали некоторые авторы, которые посчитали, что они должны изобразить последний день царя как можно более трагичным и насыщенным.
Так какую же версию событий следует считать верной? Был ли Александр застигнут острой внезапной болью, как сообщают первые три автора, либо они, как предполагает Плутарх, драматизируют и царя охватил слабый еле заметный жар? Чтобы найти ответ, нам следует подвергнуть изучению каждый из этих источников. Здесь следует иметь в виду, что, работая над своими книгами, все эти авторы пользовались множеством древних документов, сохранившихся на тот момент. Зачастую они брали за основу одни и те же источники, однако, записывая обстоятельства смерти Александра, они воспользовались свидетельствами пяти разных особ, присутствовавших на том печально известном пиру. И в этом случае показания первых трех свидетелей, ясно указывающих на то, что Александра охватила резкая боль, представляются более правдоподобными.
В «Истории Александра Великого» описание событий в день смерти Александра сделано на основании записей Чара Милетского, который был управляющим царским двором. Эту должность грек Чар получил в самом начале похода в Азию, однако к концу войны с Персией Александр, пораженный образованностью и изысканными манерами своего управляющего, назначил его своим официальным биографом. После смерти царя Чар уехал на греческий остров Лесбос, где написал десять книг, в которых основное внимание уделил личной жизни Александра. По мнению всех исследователей, Чар оказался честным писателем, который правдиво и открыто говорит о личных качествах царя (даже неприглядных). Учитывая также то обстоятельство, что у него не имелось никаких политических пристрастий и он не присоединился ни к одному из наследников Александра, его рассказ об обстоятельствах смерти царя следует признать вполне заслуживающим доверия.
