Нет ответа.
Билли отправляет пятое сообщение:
Тут мне приходится его остановить, потому что, когда отправляешь смайлик-какашку, вариантов больше не остается. Перл точно не будет отвечать нам смайликом. Я нехотя сообщаю Билли, что пора с этим завязывать: от Перл никаких вестей. Мы найдем другие способы привлечь ее внимание, говорю я братишке. Надо просто подумать. Пока мы размышляем за зав траком, папа рассказывает нам, как нам понравится жить на новом месте.
– Если перейти дорогу, то окажешься прямо в парке, а там есть тропинка, ведущая в гавань. Иногда там можно увидеть тюленей. А еще в гавани много лодок, и можно исследовать океан. Мы еще обставим эту квартиру, вот увидите, тут станет совсем уютно. Надо просто поработать сообща, чтобы все получилось.
– А в старом доме и так было уютно, – отвечаю я, немного помолчав. – Почему мы тут, пап? Почему нам пришлось сбегать? Почему мы не взяли Перл с собой?
Папа не отвечает.
Позже тем же днем Билли, который явно подумал над моими вопросами, протягивает мне квадратик бумаги и говорит:
– Это моя визитка.
Я смотрю на нее со смесью восхищения и ужаса.
– Любопытно. – Я так приподнимаю брови, что они могут выступать на трапеции в цирке. – Правда, пара орфографических ошибок.
Вернув Билли листок, я возвращаюсь к своей книге о паразитах.
– Мне не за орфографию платят, – фыркает Билли.
– Да тебе вообще никто не платит, Билли, – возражаю я, не отрываясь от чтения. Оказывается, можно обнаружить остриц, если заклеить задницу скотчем. – Ты не детектив, Билли Рэмзи.
Я переворачиваю страницу. Клопы, вши, клещи, блохи…
– Еще какой детектив, – драматически сопит Билли. – И я тут подумал… Перл, наверно, мертва.
Отчаявшись, я откладываю книгу. Билли видит, что завладел моим вниманием, и продолжает:
– Когда папа заносил коробки, там была одна с моими вещами, одна с твоими, одна с папиными и одна с мамиными. Вещей Перл не было. И… – Билли глубоко вдыхает и надувается, как голубь. – Папа почти не говорит о маме, а она умерла. Когда я хотел поговорить с ним о Перл, он не стал мне отвечать. Наверно, она тоже умерла.
Что вообще за логика у этого человека? Билли говорит, что, наверно, у Перл тоже была э-хлам-псы-я.
– Потому что она была у мамы, и мама уехала и не вернулась, и это было из-за э-хлам-псы-и. И тогда папа грустил и не говорил об этом, а мама была ну совсем мертвая, как паук, которого ты прихлопнул своей медицинской книжкой «Выдави мой прыщ». И вот я думаю теперь, что Перл, наверно, тоже умерла, потому что папа грустит и не хочет об этом говорить.
В конце концов, вновь обнаружив, что у меня есть язык (все это время он находился во рту), я повторяю, что Перл не умерла. У мамы была эклампсия, но она бывает только у беременных, и умирают от этого совсем-совсем редко. Я говорю, что Билли может мне верить, потому что я знаю все медицинские факты обо всем на свете. Это правда.
Видите ли, я мечтаю стать доктором с тех пор, как впервые увидел по телевизору мужчину, который прижимался губами к пластиковой кукле. Папа сказал, что он делает искусственное дыхание и массаж сердца и что так можно спасти человеку жизнь. Честно говоря, это совсем не похоже на любой другой массаж. Однажды Бабуля Ибица попросила меня помассировать мозоли на ее ногах. Губами к ним я прикладываться не стал бы ни за что на свете… Ну, так или иначе, увидев ту передачу, я больше всего на свете захотел спасать жизни.
Билли трясет головой, и его темные кудри рассыпаются во все стороны.
– Ну хорошо, умник. Если Перл не умерла и мы не можем ей позвонить, тогда она пропала. По-настоящему, как меч моего игрушечного пирата.
– Ох, – отвечаю я и прячу меч между страницами книжки про паразитов: он служит мне закладкой. – Ладно. Предположим, ты прав, и нам нужно организовать детективное агентство. Тогда придется решить, кто главный, кто будет принимать все решения.
Я свято уверен, что человеком этим буду я, и поэтому слушаю Билли вполуха: он говорит, что хочет стать тем самым тайным агентом, которого все обожают.
– Джеймсом Бондом, – бормочу я, переходя к шестьдесят третьей странице: анкилостомы.
– Перри-Утконосом, – смеется Билли.
Следующие двадцать минут мы проводим, создавая свое детективное агентство. Билли говорит, что в нашей комнате холодно и чем-то воняет, но она сгодится, пока мы не найдем чего-нибудь получше. Что-то подсказывает мне, что ничего получше мы не найдем, но я молчу. Первый вопрос: как нам назвать наше агентство? Билли предлагает вариант «Агент Билли». Я говорю, что это скучное название, и спрашиваю, сколько времени он его придумывал, секунд десять, наверно. Билли отвечает, что пять. Я предлагаю «Я – агент!». Надо признать, что лучше моего варианта просто не придумаешь, и оно уж точно лучше, чем «Агент Билли».
Билли качает головой с видом человека, уставшего от брата, который прилетел с Планеты Придурков:
– У нас нет времени на игры.
Он уходит в угол комнаты, откуда приносит карандаш и еще один листок бумаги из своей коробки.
– Да нет же, дубина, «Я – агент!» – это название агентства, – объясняю я, вставая с кровати, чтобы выглянуть из окна.
Обрывки бумаги летели по тротуарам, как крохотные призраки; по крышам туда-сюда маршировали чайки, кивая друг другу при встрече. Мое место не здесь, говорю себе я. Я должен был проснуться у себя в комнате. Я опускаю занавеску и оборачиваюсь: карандаш Билли яростно скачет туда-сюда по бумаге.
– А как насчет «Школы Преследований И Осторожных Наблюдений»? Сокращенно «ШПИОН»?
Это гениально, говорю же вам. Я еле удерживаюсь, чтобы не погладить себя по голове.
Билли пока не оценил моей гениальности, но это потому, что он раздумывает над собственным названием, а потом решает, что оно «норм». Сойдет на первое время, пока он не придумал чего-нибудь получше, вроде «Агента Билли». Итак, пока что мы становимся сотрудниками детективного агентства «ШПИОН», и по этому поводу Билли предлагает сделать тайные значки с именами, чтобы мы всегда смогли опознать друг друга. Когда я говорю, что мы вообще-то братья и с опознанием проблем возникнуть не должно, он говорит, что сотрудники «ШПИОНА» не должны обсуждать родственные связи.
Через пять минут я заканчиваю набросок своего значка и говорю, что хотел бы увидеть плоды стараний Билли.
– А я не рисовал значок! – восклицает братишка. Он цокает языком и трясет головой, как пес с эктопаразитом в ухе. – Если у нас будут значки с именами, все сразу поймут, что мы агенты. Никто не должен об этом знать!
