– Помогите, остановитесь… прошу. Не надо!
Через мгновение африканец застонал и обмяк. Насилие завершилось. На полу появились капельки крови. Затем незнакомец отодвинулся и Тельме увидел похожий на милицейский жезл половой орган. Он был в крови. Насильник быстрым движением натянул джинсы и выбежал на улицу.
Тельме помнил, как полз к выходу. Небо было ясным, а на улице светили яркие звезды. Где-то вдали виднелся хвост исчезающей кометы.
Он лежал в отдельной палате. За дверью стояли журналисты. Некоторые из них норовили взять интервью. Потом пришел доктор и проверил бинты. Тельме попросил его пустить журналистов. Он сказал одну лишь фразу: «Я очень жалею, что этого беженца депортировали. Видимо, у него было тяжелое детство. Видимо, он еще не готов к новому миру». После этого он позвонил Иде:
– Прости меня, Ида, я очень виноват перед тобой. Мне сейчас очень не просто, – сказав это, он заплакал. Слезы падали на телефонную трубку, сливаясь в тоненькие струйки.
– Не переживай, все хорошо, я не обиделась. Лучше молчи, тебе сейчас нужны силы.
– Говорят, что про меня написали почти все мировые газеты. Про то, что случилось.
– Не все…, – неумело врала она.
– Но все же я стал знаменит… добился своей истинной цели, – и он улыбнулся, – Стал наконец-то звездой!
– Отчасти, – он услышал, как Ида зарыдала.
– Не плачь, – еле выговорил Тельме, – не переживай так. У меня к тебе еще один вопрос. Можно?
– Можно, – сквозь слезы вымолвила Ида.
– Наш секс в парке все еще в силе?
– В силе, но только как поправишься уже, – он почувствовал ее улыбку сквозь трубку.
– Я поправлюсь, но за тобой парк!
– Договорились, – и она снова заплакала. Через трубку доносились ее всхлипы.
Тельме выписали только через месяц. К этому времени его обидчика уже депортировали на родину. Еще через месяц Тельме сделал предложение Иде, и они поженились. Сразу после этого Тельме написал заявление и покинул собственную партию.
Прошел год и у них с Идой родилась дочь, сильно похожая на Тельме. Фреа, уже вся седая к тому времени, помогала молодоженам и часто оставалась с внучкой вечерами. Когда она укладывала ее, то пела старую норвежскую колыбельную, потом смотрела на внучку и приговаривала:
– Из тебя-то толк будет, хотя ты и похожа на Тельме, но это только внешне. А характер у тебя мой будет, по глазам видно. О тебе напишут во всех газетах мира…
В этот момент она смотрела на небо, как будто что-то там искала. Должно быть комету, которая все никак не появлялась.
Ласточка
В комнате было темно и душно. Алексей понял это, как только открыл дверь. Он просунул голову в комнату, огляделся по сторонам и попробовал дотянуться до выключателя, чтобы зажечь счет. Но тщетно: тот был слишком далеко. В этот момент в комнате что-то зашуршало. У Алексея заколотилось сердце и он, сделав шаг назад, прикрыл дверь. Его душил страх. За спиной стояла напуганная жена.
– Ну что там? Увидел? – дрожащим голосом спросила она.
– Нет, шуршит что-то. Но вроде маленькое. Хотя…
– Господи, что же это? – спросила жена непонятно кого, устремив свои глаза в потолок.
Это «что-то» прилетело с улицы, через окно. Посреди ночи Алексей с женой проснулись от звука разбитого стекла в соседней комнате. То, что разбилось именно окно, было ясно обоим, но вот от чего – непонятно.
– Камень может? Хулиганы бросили? – нервно спросила жена, после чего глубоко вдохнула.
– А чего он шуршит, этот камень? – огрызнулся муж.
– Не знаю, может, эти, как их… пришельцы?
– Дура что ли? Какие еще пришельцы? Скажешь тоже. И так – жутко. А ты – пришельцы!
Жена ничего не ответила. Ей и самой было не по себе. За последние несколько лет в этой квартире не случалось ничего, что бы могло хоть как-то запомниться, нарушив стандартное течение жизни. А тут такое. Да еще и посреди ночи. Она подошла к Алексею и взяла того за руку:
– Может, вместе зайдем? – ее зрачки расширились, а глаза как будто стали больше Алексей вдруг вспомнил ее на свадьбе – молодую, тонкую, с большими зелеными глазами и милым лицом.
Вдруг ему стало неловко и стыдно за свою трусость.
– Да брось ты! Не надо. Я сам…
Он сделал глубокий вдох, рванул на себя дверь и зашел в комнату. Судорожно нащупав выключатель, он включил свет. За ним заскочила жена. С первого взгляда никаких изменений в комнате не было, кроме разбитого окна. Дырка в стекле была крупной – от нее расходились трещины, переплетаясь словно паутина.
– Ну и где оно? – прошептал Алексей. – Не видно что-то… его.
– Может, улетело?
Внезапно из-под дивана, стоящего напротив входа, что-то не то выкатилось, не то выбежало, пронеслось в полуметре от Алексея и ударилось об стену. В воздухе появились перья. Они были мелкие и белые, словно пух. Как будто кто-то кинул в стену маленькую подушку, а та лопнула, выплеснув все содержимое наружу.
Алексей с женой рванулись к двери, прижались друг к другу, но, разглядев «пришельца», остановились. На полу лежала ласточка. Совсем еще маленькая.
– Птица, по-моему, – вырвалось у Алексея.
– Ласточка.
Они подошли к птице. Она была изранена: на одном из крыльев не было половины перьев, другое – и вовсе казалось переломанным. Красные пятна по всему телу ласточки выдавали следы крови от ран.
– Бедненькая… угораздило же, – сказала жена Алексея. – Совсем еще молоденькая.
– Видимо, старой ей быть уже не придется.
В этот момент ласточка зашевелилась, перевернулась и попробовала встать на лапки, размахивая крыльями.
– Да что же это она, – испуганно проскрипел Алексей, отодвигаясь в сторону.
Птица подпрыгнула и упала у ног жены Алексея. Та от неожиданности отскочила в сторону и прокричала писклявым дрожащим голосом:
– Да… убери ты ее от меня!
Оба выбежали из комнаты и закрыли за собой дверь.
– Фу… жутко. Птица вроде, а напугать может, – начал Алексей. – Да и вообще кто их знает, этих птиц! Чем они там болеют.
– Выбрось ее… вернее, выпусти. В окно надо выкинуть или на улицу вынести.
– Я ее в руки брать боюсь…
– Ты чего? – удивилась жена.
– Ну… вдруг она заразная? Или… или бешеная!?
– Да… бывает такое. Я слышала.
– Грипп птичий может быть еще!
– О, Господи! Не прикасайся к ней! Сейчас же эпидемия этого гриппа! Птичьего!
– Не буду! – отрезал Алексей и немного успокоился.
