Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
Я отвлекся. Я так устал за первый день нахождения на корабле, что только и ждал отбоя. Вася это понял.
— Вот что, доктор, ваша койка верхняя. Вы уж извините, но я старше вас по возрасту, званию и не так физически подготовлен, чтоб сигать на такую высоту. Вы согласны?
— Да, да, — мне было все равно, лишь бы скорей оказаться в постели.
— Сон у нас здесь на корабле, доктор, богатырский. Так ухандокаешься за день, что и выстрела над головой не услышишь, — философствовал Празукин, разбирая свою койку.
Была лунная ночь, иллюминаторы отдраены, и полоски лунного света вяло освещали каюту. Быстро раздевшись, запрыгнул к себе на «второй этаж» и, немного повозившись, выбрал подходящую позу, чтобы забыться в сладком сне.
Мысли путались и уже на самом излете бодрствования, когда сладостно приблизился момент «отключки», вдруг что-то сильно укололо меня в ягодицу. Я подпрыгнул на кровати и стал лихорадочно ощупывать постель в поисках острого предмета, так безжалостно отобравшего у меня секунды блаженства. Ничего не обнаружив, на всякий случай заглянул вниз, где на койке раскинулось тело моего соседа. Лицо Празукина, слабо освещенное лунным светом, было спокойным, он безмятежно посапывал, в углу рта в такт дыханию трепетал пузырек слюны. «Вот это темпы, — подумал я, — так быстро заснуть — просто на грани фантастики». Недоумевая о причинах укола, я снова погрузился в объятия прекрасного чувства отрешения от суровой действительности, как вдруг вторично что-то пребольно воткнулось мне почти в то же место. Я снова стал шарить руками по постели в поисках источника, так безжалостно прерывающего мой покой. Поиски были безрезультатны. Я снова посмотрел вниз, но кроме усиления хлюпанья слюны и сонного чмоканья губами моего визави, ничего не увидел и не услышал. На всякий случай, выбрав удобную позу для наблюдения, решил посмотреть за моим нижним соседом. Для маскировки тихо засопел. Прошло несколько томительных минут, как вдруг Вася стал оживать. Я увидел, что он приподнимается, и даже темнота не помешала мне разглядеть, что в руке у него что-то длинное и эти длинным он пытается проткнуть мой матрас. Решение пришло мгновенно. Я перестал сопеть и громко произнес:
— Ку-ку, ку-ку. Он рухнул на постель и включил ночник.
— Доктор, доктор! Ты прошел, прошел!
— Что прошел? — угрюмо спросил я.
— Проверку на вшивость, на присутствие чувства юмора. Твое «ку-ку» было прекрасным завершением этой проверки!
Орудием, помогавшему этому мерзавцу проверить мены «на вшивость», как я увидел, было длинное-предлинное и, видимо, очень острое шило, которым он оперировал с хирургической точностью — чтоб только уколоть, но не более.
— Ну, ты даешь! — сказал я удивленно-возмущенным тоном. — А если бы ты меня ранил?
— Нет, — засмеялся он, — дело отработано в точности, не одного новичка на шило нанизывал — все обходилось.
Спорить с ним или возмущаться было бесполезно, и я через секунды уснул крепким сном. Это была первая шутка надо мной, но далеко не последняя. На следующий день все офицеры знали: «Доктор прошел проверку — он наш!».
«Слон»
За завтраком мне показали мое место за столом кают-компании. В ней было два больших стола. Один справа от двери, где сидели младшие офицеры корабля во главе со старпомом, а слева — где сидели командир корабля, замполит, помощник командира и командиры БЧ (боевых частей). Обслуживали двое вестовых из матросов. Кухня была единой для всего личного состава корабля. Садились за стол после прихода командира и команды «Товарищи офицеры!». Все вставали по стойке «смирно». Командир приглашал всех к столу и трапеза начиналась. Ежедневно в кают-компанию для приема пищи приглашали четыре раза. Утром — завтрак: чай и хлеб с маслом; обед: первое, второе, компот; ужин: первое, второе, компот и вечерний чай с хлебом и маслом, плюс доппаек за счет средств самих офицеров, чаще колбаса или сыр. Так же питался и личный состав корабля, только без доппайка.
И вот буквально на следующий день после прибытия на корабль — я назначен заведующим кают-компанией, а это значит, что я должен был собирать с офицеров деньги и в городских магазинах покупать доппаек, что сразу же и сделал. Вопрос всегда был только в том, что купить, в каком количестве и за сколько, чтобы хватило. В первый раз я примерно прикинул возможности и купил один килограмм твердой-претвердой тонкой колбасы, то ли конской, то ли из буйволятины. Буйволов в округе Поти было предостаточно. Передав купленное вестовым и велев поделить все на оба стола к вечернему чаю, я с удивлением увидел, что на каждой тарелке лежит по крохотному кусочку колбасы. Когда все сели к столу, старпом грозно посмотрел на меня:
— Доктор, вы сколько колбасы этой купили, а?
— Килограмм, — пролепетал я.
— Ну, вот что, не килограмм, а чтоб завтра полтора метра ее было. Вы поняли?
— Так точно, но ведь она в килограммах продается! — удивился я.
— А вы полтора метра отмерьте, а потом пусть взвешивают. Это что вы тут за экономию разводите, уморить нас хотите? Мне этот кусочек, что слону дробина!
Все захихикали. Я только потом понял, что это любимая его поговорка. Что бы ему ни давали, учитывая его рост и вес — все оказывалось «дробиной». Так, буквально на следующий день, меня срочно вызывал старпом.
— Доктор! Дай что-нибудь от головы, боль просто башку сносит!
— Товарищ капитан-лейтенант, давайте я вас осмотрю, давление измерю…
— Я сам знаю, что у меня! Тащи лекарство. Я принес таблетку пирамидона.
— Вы что, вот это мне? — покрутил он таблетку передо мной. — Издеваешься? Он переходил с «ты» на «вы» и обратно.
— Мне это, что слону дробина! Тащите три таких!
С этого дня я узнал, что кличка его на корабле была «Слон», а момент его прохождения по верхней палубе назывался и передавался из уст в уста, как «Слон на боевой тропе!». На этой тропе он охотился на всех нарушителей формы одежды, бесцельно болтающихся на верхней палубе; ругал боцманов за плохую покраску, уборку, за недостатки в состоянии плавсредств на борту и так далее. Артиллеристов стыдил за грязные чехлы на орудиях, механиков за излишнюю дымность и т. д. и т. п. Когда клич «Слон на боевой тропе!» достигал ушей матросов — все бросались в рассыпную, чтобы спешно укрыться, смыться, спрятаться. Даже офицеры стремились не попадаться ему на глаза, ибо расплата наступала после вечерней проверки. Он собирал офицеров.
— Так, станьте полукругом, — командовал он. — Чтобы я всех вас видел.
Когда все выстраивались возле него, наступала раздача «слонов». Карать он начинал всегда с механиков, ибо там нарушений было больше всего. Он тыкал пальцем в командира БЧ-V (электромеханическая боевая часть):
— Якованец, до каких пор твои черномазые будут… — и начиналось перечисление нарушений со стороны кочегаров, машинистов и электриков. — Бардак!
В конце «раздолбона» приговор:
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
