– Могли бы хоть предупредить!
– Я и предупредил, – огрызнулся я. – Я сказал вам у Мака, что подброшу вас до дома, только надо заехать по дороге по одному делу.
Томас нахмурился еще сильнее.
– По делу означает заправить бак бензином, или забежать в маркет за пакетом молока, или еще чего такого. Это не означает спасаться бегством от летающей розовой гориллы-пиромана, которая швыряется в тебя зажигательным дерьмом.
– В следующий раз захватите с собой пушку.
Он испепелил меня взглядом.
– Куда мы теперь?
– В аэропорт.
– Зачем?
Я махнул рукой в сторону заднего сиденья.
– Вернуть моему клиенту похищенную собственность. Он хочет как можно скорее вернуться с ней в Тибет.
– Вы больше ничего не забыли мне сказать? Какие-нибудь там вомбаты-ниндзя или еще чего?
– Я хотел, чтобы вы увидели, на что это похоже.
– О чем это вы?
– Ну же, Томас! Вы ведь ни за что не пришли бы к Маку просто посидеть поболтать. Вы богаты, у вас связи, вы, в конце концов, вампир, мать вашу. Уж как-нибудь добрались бы домой и без моей помощи. Взяли бы такси, или лимузин вызвали, или какую-нибудь девицу охмурили бы: вам это раз плюнуть.
Хмурое выражение лица у Томаса разом исчезло, сменившись лишенной выражения маской.
– Да? И правда, кой черт я здесь делаю?
Я пожал плечами:
– Ну, вряд ли вы здесь затем, чтобы высечь меня. Я так думаю, вы хотели поговорить.
– Какова сила мысли! Шерлок Холмс отдыхает!
– Так вы издеваться будете или говорить все-таки?
– Угу, – кивнул Томас. – Мне нужна помощь.
Я фыркнул:
– Помощь? Блин, вы что, забыли, что формально мы в состоянии войны, а? Чародеи против вампиров, счет ничейный. Колокол.
– Ну, если вам так больше нравится, можете сделать вид, будто я выбрал особо изощренную тактику проникновения во вражеский стан, – ухмыльнулся Томас.
– Так-то уже лучше, – согласился я. – А то, понимаете, обидно: я, можно сказать, развязал войну, а вы не желаете помогать мне по части поддержания враждебности.
Он расплылся в улыбке:
– Готов поспорить, вы все гадаете, на чьей я стороне.
– Вот уж нет, – фыркнул я. – Вы на своей собственной.
Улыбка сделалась еще шире. Улыбка у Томаса из разряда тех ослепительно белозубых, от которых трусики у девиц испаряются сами собой.
– Несомненно. Но я ведь оказал вам кое-какие услуги за последнюю пару лет, не так ли?
Я нахмурился. Правда ведь, он помог мне несколько раз, хотя я и не знал почему.
– Угу. И что?
– Что? Теперь моя очередь. Я помогал вам. Теперь я жду платы.
– Ага. И чего вы от меня хотите?
– Мне хотелось бы, чтобы вы занялись делом одного моего знакомого. Ему нужна ваша помощь.
– Ну… со временем у меня сейчас хреновато, – замялся я. – Надо же и на жизнь зарабатывать.
Томас стряхнул с тыльной стороны ладони в окно кусок обезьяньего напалма.
– Вы называете это жизнью?
– Вообще-то работа обычно составляет заметную часть жизни. Может, вам доводилось слышать о такой штуке… называется работа? Тогда смотрите: вот что бывает, когда вам то и дело приходится биться лбом о разные стены до тех пор, пока вам не заплатят… и то меньше, чем полагалось бы. Вроде как в этих японских телевизионных играх, только славы никакой.
– Плебей! Я же не прошу вас поработать за так. Он оплатит все как положено.
– Ха! – просветлел я. – И с чем ему нужно помочь?
Томас нахмурился:
– Ему кажется, кто-то пытается его убить. И мне кажется, он прав.
– Почему?
– В его окружении уже случились две подозрительные смерти.
– А именно?
– Два дня назад он послал водителя, девушку по имени Стейси Уиллис, положить в машину сумку с клюшками для гольфа: хотел пройти несколько лунок до ленча. Уиллис открыла багажник, и ее искусал до смерти пчелиный рой, каким-то образом поселившийся в лимузине за то время, что ей потребовалось, чтобы пройти от машины до дома и обратно.
Я кивнул.
– Угу. Тут не поспоришь. Зловеще подозрительно.
– На следующее утро его личный помощник, молодая женщина по имени Шейла Барк попала под потерявшую управление машину. Мгновенная смерть на месте.
Я прикусил губу.
– Ну, на слух тут ничего особенно странного.
– Дело в том, что она в это время каталась на водных лыжах.
Я зажмурился.
– Тогда какого черта там делала машина?
– Ехала по мосту над водоемом. Пробила ограждение и рухнула прямо на нее.
– Угу, – повторил я. – Есть соображения, кто за этим стоит?
– Никаких, – вздохнул Томас. – Думаете, это энтропийное проклятие?
– Если так, то очень уж неуклюжее. Зато сильное как черт-те что. Экие мелодраматические смерти вышли… – Я еще раз оглянулся проверить, как там щенки. Они сбились в пыльную кучу малу и дрыхли. Колчеухий щен дрых на самом верху. Он сонно открыл глаза, предостерегающе рыкнул на меня и снова уснул.
Томас тоже оглянулся на ящик.
– Славные какие пушистики. Откуда они такие?
– Сторожевые псы какого-то монастыря в Гималаях. Кто-то стырил их там и привез сюда. Двое монахов наняли меня, чтобы я вернул их обратно.
– Что, неужели у них там в Тибете собак не хватает?
Я пожал плечами:
– Они полагают, что в крови этих собак сохранились гены фу.
– Фу… это, кажется, что-то вроде эпилепсии?
Я фыркнул и, высунув руку в окно, опустил ее ладонью вниз.
– Монахи считают, что они ведут род от божественной собаки-духа. Небесного духа-хранителя. Собаки фу. Они уверены, что потомство этих собак уникально.
– А это так и есть?
– Откуда мне, черт возьми, знать? Я всего лишь исполнитель. Мальчик на побегушках.
– Ну и еще в некотором роде чародей.
– Мир велик, – вздохнул я. – Невозможно знать все.
Некоторое время Томас молчал под шуршание шин и взрыкивание раздолбанного мотора.
– Э… вас не обидит, если я спрошу, что случилось с вашей машиной?
Я огляделся. Признаться, интерьер моего Жучка и впрямь несколько отличался от стандартного «фольксвагена». Обшивка сидений исчезла. Собственно, исчезла и подкладка. То же относилось к коврикам на полу и тем частям торпедо, что были сделаны из дерева. Ну, оставалось, конечно, немного пластика – винила там или полиуретана, – и все металлические детали тоже никуда не делись, однако все остальное безжалостно ободрали, не оставив и клочка.
