В статье «Народ», предназначенной для знаменитой «Энциклопедии», Луи Жокур вывел образ идеального крестьянина: «Крестьянин скромен, справедлив и великодушен. Кола женится на Колетте, потому что любит ее. Колетта кормит грудью детей без устали и отдыха. Люка учит детей обрабатывать землю. Он умирает, завещая детям поделить его поле. Если бы Кола был знатен, он бы завещал все старшему». Сельский аристократ Корде д'Армон хотя и вел трудовую жизнь, не соответствовал образу представителя народа — не только потому, что не получил даже части «отцовского поля». Корде не хотел, чтобы его дети обрабатывали землю. Да и некоторые феодальные замашки, кажется, были ему не чужды: когда родилась Шарлотта, сеньор де Корде велел крестьянам по ночам бить палками по воде, дабы кваканье не нарушало сон матери и младенца. Но, возможно, Корде д'Армон такого приказа не отдавал, и эта история является одним из коротеньких апокрифов, которыми изобилует жизнеописание Шарлотты Корде.Высокая, розовощекая выдумщица Шарлотта выделялась среди сестер — слабой здоровьем и умом Жаклин и горбуньи Элеоноры. Стройная, грациозная, с блестящими глазами цвета морской воды, которые, в зависимости от настроения, становились то серыми и прозрачными, то гневно сверкали зелеными переливами, она верховодила над старшей сестрой и покровительствовала младшей. Свобода, постоянная близость к природе помогли развиться впечатлительности, энергии и страстности характера Шарлотты.
В любимом красном платье маленькая Шарлотта мелькала среди зелени садов и лугов, напоминая резвого мотылька; утомившись, она устраивалась вздремнуть в густой траве, и если бы не алое платье, ни мать, ни служанка не смогли бы ее найти. Впоследствии одна из женщин, прислуживавших в доме Корде, утверждала, что, глядя на девочку, которая не только цветом платья, но и по характеру своему напоминала огонек, ей казалось, что Шарлотту ожидает необыкновенная судьба, и алый цвет сыграет в ней роковую роль. Действительно, красный балахон стал последним платьем Шарлотты — в нем она дождливым июльским вечером взошла на эшафот. Впрочем, о своих предчувствиях служанка рассказывала уже после трагической гибели Шарлотты, когда первые ее биографы пытались по крупицам собрать сведения о безвестной провинциальной девушке, отважившейся во имя спасения страны на героический и страшный поступок.
В 1744 году семью постигло горе — умерла Жаклин. Не отличавшаяся крепким здоровьем мадам Корде тяжело перенесла потерю старшей дочери. Шарлотта начала сама, без понуждения, помогать матери по хозяйству и вскоре стала надежной ее опорой. Рассказывают, что однажды, выходя из церкви, девочка сильно поранила ногу, но, не желая волновать мать, превозмогая боль, молча добралась до дома. Неизвестно, насколько самоотверженное поведение Шарлотты сблизило ее с матерью.
Самыми радостными событиями для Шарлотты были поездки в Мениль-Имбер, где ее с радостью встречали дед и бабка с отцовской стороны, а также сестра отца, старая дева, души не чаявшая в племяннице. В старинном доме девочке отводили отдельную комнату, чистенькую, с выбеленными стенами и скромной деревенской обстановкой, состоявшей из сундука и кровати за занавесками. Из окон дома Корде в Мениль-Имбере можно было любоваться величественным замком Глатиньи, настоящим дворянским гнездом. Замок, возведенный в VI веке и перестроенный в XVII веке, принадлежал более состоятельной ветви рода Корде. Родственники из Глатиньи охотно приглашали к себе Шарлотту и отводили ей комнату еще красивее, чем в доме у деда и бабки. Но в душу девочки никогда не закрадывалась зависть к состоятельной родне. Она искренне наслаждалась обществом многочисленных кузенов и кузин и, как и дома в Ронсере, становилась заводилой ребяческих забав.
Забота, где достать денег, постоянно терзавшая сеньора де Корде, самым негативным образом отражалась на его характере. Угрюмый от природы, он становился желчным и раздражительным, а чтение философских и юридических трактатов лишь усугубляло обиду на родственников, главным образом на братьев жены, упорно не желавших отдавать ему обещанного приданого. Проштудировав местное законодательство, Корде разорвал отношения с коварными родственниками супруги и подал на них в суд. И чтобы лично следить за тяжбой, вместе с семьей на время перебрался в Кан, город, который, по словам маркизы де Севинье, был «самым привлекательным» и «самым радостным» в Нормандии.
Многие, кто побывал в те времена в Кане, восхищались его красивыми домами и улицами, его церквями, его величественным крепостным замком, построенным Вильгельмом Завоевателем, очаровательными речными пейзажами и зелеными лужайками, а некоторые даже утверждали, что город мог вполне соперничать с Парижем. Здесь были основанный в XV веке университет, типография, морской порт, способствовавший развитию торговли и ремесел. В новых городских кварталах была проложена закрытая канализация. Впрочем, известны и иные отзывы: Кан называли унылым, дремучим, провинциальным захолустьем…
Городские мануфактуры обеспечивали работой не только коренных горожан, но и тех, кто приходил в Кан в поисках лучшей доли; для бродяг построили работный дом, окруженный рвом, больше напоминавший тюрьму, где 6 тысяч человек чесали и пряли шерсть. Население города, увеличивавшееся за счет притока из деревень молодых мужчин, ищущих работу, требовало все больше съестных припасов, так что молока и овощей, привозимых на рынок жившими в округе крестьянами, постоянно не хватало. В шутку говорили, что в Кане на завтрак проще выпить стакан водки, нежели стакан молока.
В свой первый приезд в Кан Шарлотта города толком не увидела, ибо ни водить ее на прогулки, ни заниматься ею было некому. Сидя в маленьком тесном доме на городской окраине, девочка мечтала только о том, как бы поскорее вернуться в деревню.
Процесс отец Шарлотты проиграл, и семья вернулась домой. Крушение надежд де Корде д'Армон воспринял болезненно, но прекращать борьбу не собирался. Однако для дальнейших демаршей требовались средства, которыми он не располагал, тем более что пришло время позаботиться об образовании детей. Старшего сына отправили в школу в Бо-мон-ан-Ож, а восьмилетнюю Шарлотту предложил взять к себе младший брат отца Шарль Амедей, кюре прихода Вик. Понимая, что девочкам надо дать хотя бы начатки образования, де Корде тотчас принял предложение брата заняться с Шарлоттой чтением, письмом, географией, латынью и, разумеется, катехизисом и священной историей.
Гостеприимный кюре с радостью встретил племянницу. Она с удовольствием разместилась в его просторном доме. По сравнению с отцом Шарль Амедей, живший на доходы от церковной десятины, возможно, даже показался Шарлотте богачом: в его конюшне содержались две не очень резвые лошадки, которых запрягали в маленький экипаж.
Приходской священник собрал неплохую библиотеку, где на почетном месте красовались томики великого драматурга Пьера Корнеля, который, как узнала Шарлотта, приходился ей прапрапрадедушкой. Вечно озабоченный поиском денег, а затем увязший в судебных тяжбах Жак Франсуа Алексис вряд ли вспоминал о знаменитом, но не родовитом предке. Поэтому только в доме дяди в сознании Шарлотты прочно утвердилось ее родство с великим классицистом. Героические трагедии, написанные звучным александрийским стихом, стали первыми книжками впечатлительной восьмилетней особы, привыкшей к привольной жизни среди полей. Некоторые утверждали, что именно на стихах Корнеля юная Шарлотта выучилась читать.
