Книга Сталин против партии. Разгадка гибели вождя - Александр Костин

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86

Таким образом, согласно Уставу партии, роль выборных центральных органов партии возрастает по следующей «вертикали» власти — Секретариат ЦК, над ним Оргбюро, еще выше — Политбюро, которое принимает решения по вопросам, не терпящим отлагательства. Над ним Пленум ЦК партии, который собирается не реже двух раз в месяц для решения наиболее важных вопросов, не требующих спешного решения, ну а дальше — ежегодно созываемый съезд партии, нормы представительства на котором устанавливаются ЦК и очередной предсъездовской партконференцией.

В августе 1922 года XII партконференция утвердила новый Устав РКП(б) со следующими изменениями и дополнениями в ранее действующий Устав. Отныне количество членов ЦК не конкретизировалось, а «устанавливалось съездом», число членов Политбюро могло варьировать от пяти до семи; Пленум ЦК собирается не два раза в месяц, а один раз в два месяца; периодичность созыва партконференций сокращалась с четырех до одного раза в год.

А теперь, глядя на «конструкцию» партийной власти, зададимся вопросом, что же так обеспокоило В.И. Ленина, который в своем знаменитом «Письме к съезду», давая характеристики вождям, в отношении Сталина писал: «Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью».

Какой такой «необъятной властью» обладал генеральный секретарь ЦК РКП(б)? Судя по партийной иерархии, закрепленной Уставом, в компетенцию генсека входило налаживание эффективной деятельности аппарата ЦК (подготовка проектов повестки дня к заседаниям и постановлений Политбюро и сопутствующих им материалов; рассылка принятых решений по центральным и провинциальным партийным и советским учреждениям; аккуратное ведение архива). Скрупулезный кадровый учет нарождающейся партноменклатуры всех уровней, инспектирование региональных комитетов и бюро. Конечно, возможности для сбора информации и завязывания нужных знакомств — обширные.

Однако аналогичные преимущества имелись и у тех, кто занимал иные должности — и в ЦК РКП(б), и в Совнаркоме, и во ВЦИК. Увы, генсеку, для того чтобы превратиться в ключевую в партии фигуру, не хватало главного — права назначения своих выдвиженцев на важнейшие посты в губкомах, обкомах, областных бюро ЦК, наркоматах и т. д. Этим правом обладало Политбюро, которое ни Оргбюро, ни Секретариат, без санкции свыше, подменять не могли.

О чем тогда печаль Владимира Ильича? А вот, например, еще пишет бывший технический секретарь аппарата Политбюро Б.Г. Бажанов: «Секретариат ЦК — орган, находящийся в состоянии быстрой эволюции, и именно он способен гигантскими шагами идти к абсолютной власти в стране. Правда, к власти он идет не сам по себе, сколько в лице своего Генерального секретаря…»[3] Откуда проистекает впечатление о всевластии сталинского Секретариата, о котором в один голос твердят и современники тех событий и историки?

Все очень просто объясняется, если вспомнить, кто возглавлял Секретариат до 3 апреля 1922 года. Секретарь ЦК, кандидат в члены Политбюро ЦК Вячеслав Михайлович Молотов. А кого Пленум ЦК избрал ему в преемники? Генерального секретаря ЦК, члена Политбюро ЦК Иосифа Виссарионовича Сталина. Вот и вся разгадка феномена! Пока Секретариатом командовал человек, участвующий в заседаниях Политбюро с правом совещательного голоса, тот не имел никакого политического значения. Стоило Секретариату перейти под управление лица, наряду с другими шестью коллегами управляющему страной, политическое значение сразу же появилось.

Ленин прекрасно понимал основной изъян своей системы «коллективного руководства», который может проявиться в том случае, если он вынужден будет отойти от дел по состоянию здоровья. Изъян этот— неминуемая схватка вождей в борьбе за лидерство в Политбюро. Тенденцию к такому исходу он уже уловил, поскольку складывающийся альянс «тройки» (Каменев, Зиновьев, Сталин) был направлен против Троцкого, которому Ильич безусловно доверял и в том же «Письме к съезду» дал такую характеристику: «Троцкий, как доказала уже его борьба против ЦК в связи с вопросом о НКПС, отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела».

Именно в двух этих фигурах (Сталин и Троцкий) В.И. Ленин «предугадал» возможность раскола, гибельного для страны: «Эти два качества двух выдающихся вождей современного ЦК способны ненароком привести к расколу, и если наша партия не примет мер к тому, чтобы этому помешать, то раскол может наступить неожиданно».

О «качествах» Троцкого в письме сказано, а вот какие отрицательные качества Сталина имел в виду Ленин? Пассаж о «необъятной власти» генсека был явно натянутым. Ленин брал делегатов съезда на испуг. Но те могли и не испугаться, и тогда претензии к Сталину превратились бы в пустой звук. Спустя десять дней Ленин диктует «добавление» к «письму», в котором дает краткую характеристику вождям партии (Каменеву, Зиновьеву, Троцкому, Сталину, Бухарину, Пятакову), где привел более «объективное обоснование» для отставки Сталина: «…Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности Генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом. Именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т. д. Это обстоятельство может показаться ничтожной мелочью. Но я думаю, что с точки зрения предохранения от раскола и с точки зрения написанного мною выше о взаимоотношении Сталина и Троцкого, это не мелочь, или это такая мелочь, которая может получить решающее значение»[4].

Характерно, что вождь упорно муссирует слово «мелочь», чем с головой выдает себя: уж не «мелочится» ли он сам? Попробуем разобраться. Напирая на это слово, он явно чувствует слабость своей аргументации, оправдывающей требование о выводе Сталина из состава Политбюро. Поэтому он не рискнул без обиняков продиктовать свой вердикт: предлагаю исключить Кобу из Политбюро. Он рассчитывает на свой непререкаемый авторитет, на послушание избранных съездом членов ЦК (прежде всего новичков из рабочей среды), которые непременно сообразят, что персоне, осужденной самим «Стариком», не место в высшем исполнительном органе. А изгнание с властного Олимпа одного из двух соперников — единственный способ предотвратить грядущий раскол.

Не слабоваты ли аргументы вождя для столь радикальной расправы со своим ближайшим соратником, которому еще полгода тому назад он мог поручить выполнение столь деликатной просьбы, как привести ему яд с целью ухода из жизни, если его разобьет паралич? Мало того, за время болезни вождя Сталин чаще других соратников навещал его, выполняя поручение Политбюро — постараться оградить больного от излишних волнений и забот. Только в июле и августе 1923 года Сталин побывал в Горках 8 раз, реализуя, прежде всего, свою задумку — выдвинуться в первые конфиденты «Старика» или, по крайней мере, сравняться по влиянию на него с Львом Борисовичем Каменевым. На исходе августа план-минимум оказался выполненным. Ленину понравилось общаться с «чудесным грузином». Он не без удовольствия выслушивал его пусть грубоватые и резковатые, но точные, емкие и по сути вопроса верные оценки, замечания и предложения. Чувство меры в споре, пунктуальность и педантичность московского гостя также выглядели привлекательно. Короче говоря, если весной у Ильича был «любимчик» Каменев, то к осени «любимчиков» стало уже двое — Каменев и Сталин.

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86