Данте Алигьери о флорентийцах Никколо Макиавелли появился на свет 3 мая 1469 года, став наследником прославленной, хотя и отнюдь не влиятельной семьи и первенцем сера[2] Бернардо и донны Бартоломеа де Нелли. Макиавелли, чей род, как говорили, восходил к правителям Монтеспертоли, именовался в честь некоего предка Киовелло, что значит «гвоздь», хотя в начале XIV века они также звались Анджолини. На гербе Анджолини, равно как и на гербе исконных Макиавелли, был изображен простой синий крест на белом фоне; позднее к кресту добавились четыре гвоздя — mali clavelli, то есть «гибельные гвозди» страстей Христовых.
Семья Макиавелли с незапамятных времен была связана с руководством Флоренции и подарила городу нескольких выдающихся политиков. Бонинсенья Анджолини будут помнить благодаря романисту Франко Саккетти не только как «мудрого и знаменитого горожанина», но и из-за забавного случая, не раз упомянутого Саккетти. Писатель повествует о том, как во время одного из публичных выступлений Бонинсенья то и дело мерещились на стене разные комические фигуры; и далее Саккетти напоминает читателю о том, как важно сохранять сосредоточенность. И вправду были занятия, которым флорентийцы предавались со всей страстью.
Первейшим из них было превозношение себя и своего семейства в глазах других. Абсолютно все, будь то стяжательство, женитьба или меценатство, служило подъему авторитета, собственного либо семейного.
Главный изъян рода Макиавелли, несмотря на его выдающихся представителей, заключался в его малочисленности. Хуже того, к XV веку род оттеснили на периферию флорентийской политики. Связь между властью и крупными семействами была для всех очевидна, поскольку брак означал союз и, следовательно, увеличивал вероятность того, что удастся стабильно извлекать выгоду из занимаемых постов. Во Флоренции многочисленные родственные связи могли стать преимуществом, потому что позволяли создать обширную сеть влияния, однако не менее важную роль играли и другие факторы. Семейные кланы, соседствующие с Макиавелли, такие как Гвиччардини, Ридольфи, Питти, тоже не отличались многочисленностью, что, однако, возмещалось их политическим могуществом. Зажиточность, умение налаживать личные связи и вовремя перебегать на нужную сторону не только почитались, но и служили залогом высокого положения в обществе, в отличие от жизни в изгнании, а иногда и безвременной кончины.
К сожалению, большинство выходцев из рода Макиавелли не имели ни богатства, ни достаточной власти, чтобы породниться с какой-либо аристократической семьей. Характерным примером была и матушка нашего Никколо. Семейство Нелли до самого исчезновения хвастало несколькими priori delle arti (приорами, или членами Синьории[3]). Более того, подобно всем флорентийским семействам скромного достатка, Макиавелли веками неизменно страдали от превратностей политического климата в городе. Джироламо Макиавелли впоследствии прославится, став героем Флорентийской республики: в 1494 году он помешал Козимо де Медичи злоупотребить властью, за что был изгнан и позже безвременно скончался (причем запомнился он даже лучше, чем Джиандоне, которого в середине XIV века за подкуп нотариуса выслали как обыкновенного преступника, заочно приговорив к смертной казни). Другая и более состоятельная ветвь рода, по-видимому, тяготела к клану Медичи, и в результате добилась более высокого положения в обществе и политического влияния. И хотя одному из Макиавелли впоследствии суждено было оказаться в числе тех, кто в 1532 году окончательно уничтожит Флорентийскую республику, все остальные представители рода будут противостоять Медичи и страдать от последствий своих поступков. Личные предпочтения определенным образом влияли на выбор политических союзников, но и сами союзники следовали правилу, общему для всех флорентийских кланов: никогда не собирать всех родственников под одни знамена. В мире, где выживание зависело не только от биологических факторов, каждый флорентиец считал крайне важным сохранить уверенность в том, что кто-то из семьи мог объединиться с вероятным победителем.
