Марию заинтересовала моя послевоенная работа в Московском государственном университете. Она с большой настойчивостью включилась в изучение сущности разногласий в биологической науке между мичуринцами и представителями старой школы генетиков. Моя подруга тщательно изучила массу литературы, присутствовала на каждом Ученом совете биологического факультета МГУ, беседовала со многими учеными факультета. В 1966 году вышла ее книга «Живите дважды», тиражом 65 тысяч экземпляров. Эта книга получила высокую оценку доктора философских наук, профессора Г. В. Платонова: «Привлекает внимание само название романа М. Глушко — «Живите дважды». Этот девиз, этот благородный совет читателям… может дать только умный и отважный человек. В нем, в этом совете, не только метафора. В нем есть и нечто буквальное. Первый раз человек живет ту краткую жизнь, которая отведена ему природой. Но если годы этой жизни отданы не мелочным заботам о своем собственном «я», если они посвящены окружающим людям, борьбе за их счастье, человек не умирает со своей физической кончиной. Его идеи, его труд, воплощенные в людях, которых он обучал и воспитал, живут свою вторую жизнь. Эта вторая жизнь может быть значительно продолжительнее первой».
* * *
Я родилась в семье потомственных волгарей. Трудовая деятельность отца, Дрягина Виктора Ивановича, началась с тринадцатилетнего возраста, когда его дед, нижегородский бурлак фирмы Любимова, стал брать внука в походы бурлацкой артели. Очень любил и гордился Витька Дрягин своим дедом-богатырем, победителем осенних кулачных боев мигинцев. Дед мог выпить десятилитровое ведро водки, на дно которого бросался рубль, без передышки, после чего ему было достаточно крякнуть и вытереть усы рукавом. Отличался он богатырским ростом, могучим телосложением, прожил 101 год.
Моему отцу самому пришлось испытать тяжесть крестьянской жизни и труда бурлаков (крестьян, уходивших на заработки), тянущих на лямках под палящим солнцем и проливным дождем баржу, груженную всяким хозяйским добром. На смену людской тягловой силе появились машины, но по-прежнему много тяжелой работы оставалось для людей (матросов, грузчиков). С 1904 года до самой революции В. И. Дрягин работал матросом на хозяйских баржах. Когда в 1918 году в селе Мигине Нижегородской губернии вспыхнуло контрреволюционное восстание, он был активным защитником Советской власти.
Вся трудовая жизнь отца была связана с Волгой. Только по приказу партии он оставил работу на реке в 1929 году, когда отряд коммунистов-рабочих Саратова был направлен в Балтайский район для подавления контрреволюционного мятежа. В 1931 году отец был послан в числе 300 коммунистов Саратовской области на руководящую работу в колхозы, где проработал председателем колхоза в селе Давыдовка Колышлейского района Пензенской области до 1933 года. Здесь в него стреляли из обрезов, устраивали бандитские налеты на его дом и на правление колхоза.
Моя мама, Татьяна Захаровна, также рано познала тяжесть и унижение подневольного труда. Ее мать, моя бабушка, была кухаркой украинского помещика, рано умерла, оставив дочь круглой сиротой. Сиротское положение не дало ей возможности учиться, а стремление такое было велико. Тайком слагала Татьяна свои неумелые вирши, а когда позже попала в большой город, под чужими окнами слушала музыку, звучавшую из чудесных диковинных ящиков. Затем было неудачное замужество — муж оказался горьким пьяницей. Законы царской России не давали права уйти от такого мужа. И все- таки она убежала. Сколько ей пришлось скитаться и прятаться от полиции, разыскивавшей жену, чтобы пригнать ее этапом к своему мужу.
Помогла революция. Татьяна стала свободным человеком — равноправным гражданином своей страны. Она была активной «делегаткой», участницей всех собраний и с гордостью носила красную косынку.
Встреча с моим отцом связала Татьяну с Волгой. Здесь, на баржах и дебаркадерах, она была матросом, посудомойкой, дежурной, вахтером. Неграмотная женщина, вышедшая из низов, мечтала, чтобы ее дети не только хорошо учились и были счастливыми, но и стали деятельными членами нашего общества. Поэтому мама была всегда таким активным участником наших с братом дел, что все окружающие удивлялись. То они с отцом везли меня с Виктором за пять километров на санках в клуб, так как нельзя было сорвать спектакль, где мы с братом выступали. То помогала покрасить рамку для выпускаемой мной стенгазеты пионерского звена школы, то вместе с нами шла в стрелковый тир.
Неудивительно, что еще в средней школе я, ученица десятого класса, секретарь бюро ВЛКСМ школы № 21, была принята кандидатом в Коммунистическую партию.
…С самого детства я увлекалась растениями. Любила наблюдать, как прорастает трава, как устроено семечко, как открываются цветочки яблони, образуются плоды. Любила выхаживать — возрождать к жизни какие-либо чахлые, запущенные растения и превращать их в пышно цветущие кусты. Вместе с братом Виктором мы не только устроили цветник-на своем балконе дома водников, но превратили все пустыри вокруг дома в пышные сады. Огромными стали теперь деревья, посаженные нами и нашими школьными друзьями в 1938 году…
Еще тогда, в школьные годы, я любила повторять слова Дж. Свифта, приведенные в своей книге К. А. Тимирязевым: «Тот, кто сумел бы вырастить два колоса там, где прежде рос один, две былинки травы, где росла одна, заслужил бы благодарность всего человечества…»
С не меньшей любовью я относилась в школе и к математике, поэтому долго раздумывала, куда же пойти учиться дальше: на мехмат Саратовского университета или на плодоовощной факультет Саратовского сельскохозяйственного института? Любовь к растениям взяла верх. Создавать новые сорта яблони, причудливые цветы — стало мечтой моей жизни…
Брат Виктор собирался во второй раз попытать счастья при поступлении в аэроклуб. Я уже поступила в институт, решила тоже попытаться поступить в аэроклуб. Испытать полеты — это же так интересно! Не пропали даром занятия Виктора. В 1939 году нас приняли в Саратовский аэроклуб, который был одним из первых в стране, где молодежь обучалась летному и парашютному спорту.
Теоретические занятия в аэроклубе и учебу в Саратовском сельхозинституте мне было сочетать не так уж и трудно. Я даже ухитрялась в то время выполнять и большую общественную работу — была секретарем комсомольского бюро плодоовощного факультета. За отличную учебу мне была присуждена Сталинская стипендия.
Но вот начались полеты, а в институте — учебная практика и экзамены. Приходилось «разрываться на части». На аэродроме, встречая и провожая самолеты товарищей, в машине, в ангаре, при протирке мотора и частей самолета, я старательно повторяла латинские названия семейств, родов и видов растений. Зато, сидя в аудитории института, неожиданно для всех восклицала вслух, увидев в окно свой самолет № 26, который не должен был в это время летать: «А он летит!»
Полеты удавались хорошо, я вылетела самостоятельно одной из первых в своем звене. Познав прелесть самостоятельного полета, я решила посвятить себя авиации.
…Враг не дошел до Саратова, но Саратовская земля стала оперативным тылом фронтов, сражавшихся за Сталинград. Саратов и территория области неоднократно подвергались бомбардировкам вражеской авиации. Противник минировал Волгу. Фашисты бомбили не только промышленные объекты, но и санитарные поезда, речные суда с санитарными знаками. Так, в 1942 году погиб мой старший брат Иван Викторович Дрягин (1917 года рождения). Бомба попала в баржу, на которой перевозили из Сталинграда раненых бойцов, детей, женщин и стариков.
