Учитывая скромные возможности Альберта фон Юлина и то, что Густав мог бы получать стипендию, было решено определить его в общий класс финского кадетского корпуса в Фредриксхамне (Хамине)[1].
Жизнь и учеба в кадетском корпусе тяготили юношу, неожиданно потерявшего мать и беглеца-отца. Педантичная дисциплина и отсутствие свободы угнетали. Тем не менее учеба шла успешно и отметки были хорошие. Густав постоянно делился своими мыслями о будущем с братом Карлом, обсуждая два пути службы — в Финляндии и России. Место в финской глубинке его не устраивало, он хотел учиться в Пажеском корпусе, а затем в Морском, в котором после 1809 года учились многие его соотечественники.
Дядя Альберт был противником подобного решения племянника. Незадолго до окончания кадетского корпуса произошла крупная неприятность. Густав, умело замаскировав свою постель, ушел в самовольную отлучку на ночь из казармы. К кому он отправился — по сей день загадка. Маннергейм в своих «Мемуарах» пишет: «Ночевать я пошел к одному писарю, жившему неподалеку…» Биограф маршала Стиг Ягершольд утверждает: «Маннергейм направился к своему другу…», а писатель Вейо Мери делает заключение: «Направился провести ночь с женщиной».
Итог этой «самоволки» был печальным — кадет Густав Маннергейм был отчислен из кадетского корпуса. В своих «Мемуарах» маршал Маннергейм писал, что это был первый из трех сильных ударов, которые нанесла ему жизнь. Второй удар — отставка в 1918 году, третий — поражение на президентских выборах в 1919 году.
Все близкие Густава были озабочены тем, что он будет делать дальше. Отчисление из корпуса обернулось тяжелыми последствиями. Как жить без диплома, работы, без средств к существованию?
Дядя Альберт уговаривал Густава сдать выпускные экзамены в Финляндии и попробовать себя на гражданском поприще, но юноше более привлекательной виделась карьера моряка или кавалериста.
В июне 1886 года Густав вместе с братом матери Юнне фон Юлином, владельцем дока в Або (Турку), отправился в Петербург, чтобы поступить в Морской корпус, но здесь его постигла неудача. Плохая оценка по поведению, полученная в кадетском корпусе, закрыла путь в море.
Дядя Юнне, горестно размышляя о судьбе племянника, решил, что ему надо учиться на инженера, но Густав не горел желанием освоить эту профессию. Он хотел быть офицером и получить в армии хорошее место. В душе был сделан выбор — Николаевское кавалерийское училище в Петербурге.
По протекции дяди Юнне Густав летом 1887 года едет в Харьков к директору керамического завода Эварду Бергенгейму, который определяет юношу к кавалеристу Сухину, ставшему его учителем. «Именно его стараниями, — писал Маннергейм, — уже осенью я говорил по-русски достаточно хорошо. Но все же русский язык давался мне тяжело». Когда Сухину по долгу службы приходилось принимать участие в военных учениях в Чугуевском лагере, он брал с собой Густава. Познакомившись поближе с воинской службой, юноша разочаровался в ней и пришел к выводу, что нужно в Финляндии приобретать гражданскую профессию. Однако вернувшись домой, вновь захотел стать офицером, но, чтобы поступить в училище, нужно было иметь документ о среднем образовании.
В Гельсингфорсе Маннергейм подает заявление в Бёёкский лицей, откуда его когда-то исключили. Его принимают в выпускной класс, где самым трудным для него оказался финский язык.
В конце марта 1887 года Густав заболел возвратным тифом. Хотя болезнь лишила его сил, он все же сумел хорошо сдать выпускной экзамен и 14 мая получил аттестат № 1.
Родственники опять советовали и даже требовали приобрести гражданскую специальность, но Густав твердо заявил: «Николаевское кавалерийское училище в Петербурге».
Союзником Маннергейма неожиданно оказалась крестная мать, баронесса Скалон де Колиньи[2], которая от слов сразу перешла к делу, подключив к этому вторую крестную, графиню Аминов, жену генерал-майора. Результат их труда был положительным. В конце июля 1887 года Густав получил официальный вызов на учебу, который подписал статс-секретарь Великого княжества Финляндского в столице России Теодор Бруун. Пришло и сообщение из канцелярии училища о видах и сроках экзаменов. Утром 20 августа 1887 года Густав приехал в Санкт-Петербург и остановился на квартире Скалонов в Аптекарском переулке, где начал подготовку к вступительным экзаменам в Николаевское кавалерийское училище.
Один из друзей Маннергейма, окончивший свой жизненный путь в Ницце, конкретно ответил на вопрос, почему Густав из трех подобных российских военных училищ выбрал именно Николаевское.
1. Только из этого училища можно было попасть в гвардию.
2. Выпускники училища выходили в полки кавалерии сразу офицерами.
3. Юнкера, окончившие училище по первому разряду, производились в поручики через три года, а не через четыре, как в армейской кавалерии.
Глава 2
НИКОЛАЕВСКИЙ ЮНКЕР
«Русский период» в жизни барона Густава Маннергейма начался 2 сентября 1887 года, когда он был прикомандирован к Николаевскому кавалерийскому училищу. Это училище, приобретшее громкую славу в России, было основано в 1823 году. Оно много раз меняло свое название и только в 1864 году было преобразовано в специализированное кавалерийское, составлявшее учебный эскадрон. В 1867 году училищу было присвоено название «Николаевское». С 1839 года оно размещалось в трехэтажном казенном доме бывшей кондукторской школы на углу 12-й роты (ныне 12-й Красноармейской улицы) и Загородного, потом Ново-Петергофского, а ныне Лермонтовского проспекта. Очень ярко в своих стихах об этом рассказал бывший юнкер М. И. Владиславович[3]:
У Балтийского вокзала В граде Питере родном Зданье славное стояло С Николаевским орлом.
Главный корпус трехэтажный Красотою не блистал, Но величественно-важный Всех вниманье привлекал.
Палисадник перед входом За оградою стальной, Разрастаясь с каждым годом, Заслонил фасад собой.
Двор за корпусом просторный, Флигелей, конюшен ряд, В глубине — манеж огромный, Не один, а два подряд…
В разные годы в Николаевском училище обучались люди, которые составили гордость России. Поэты М. Ю. Лермонтов, Н. Апухтин, А. Плещеев, композитор М. Мусоргский, путешественник П. Семенов-Тян-Шанский и многие другие, включая короля Югославии Александра I.
