— И все такие богатые?
— Миллиард шестьсот миллионов населения — это очень много, шеф. Если взять столько секунд — получится почти пятьдесят лет. Поэтому хоть процент миллионеров там невелик — а их все равно очень много…
Итак, убитый был человеком состоятельным. Рик Андерс (или, как звали его приятели, Акс Андерс) начинал строителем. Потом, окончив университет, много лет работал в почтенной юридической фирме. Нет, юристом он не был. Он был тем, кого здесь называют «паралигал», человеком, ведущим переговоры, готовящим документы юристам, словом, выполняющим черную работу, которая на девяносто процентов обеспечивает успех дела. Покойный мистер Андерс был, судя по всему, человеком достаточно коммуникабельным, во всяком случае, проработав без малого двадцать лет на должности, чреватой всякого рода кляузами, он ухитрился обойтись почти без скандалов. Правда, был в его карьере один факт привлечения к суду по делам о фальшивых автомобильных авариях — в свое время многие занимались этим «модным» бизнесом. Но тогда Андерс сумел выйти из воды почти сухим. Заплатил несколько десятков тысяч (деньги, несправедливо полученные со страховой компании), на том дело и закрылось. Тогда среди знакомых он получил кличку Аксидент Андерс, или, сокращенно Акс Андерс. Но и только.
А в остальном у Акса Андерса ничего криминального в биографии. Тишь да гладь да божья благодать.
Эксперты уже закончили работу, и Потемкин осторожно перевернул тело. На горле удушенного — вздутая синюшная полоса. Она прерывистая — как будто есть и следы пальцев. Верхняя пуговица сорочки оторвана. Дорогой шелковый галстук почти развязан — нет, убийца им для удушения не пользовался.
В комнате не видно следов борьбы, между тем Рик Андерс — мужчина крепкого сложения и вряд ли сдался бы без сопротивления. Даже если бы на него напали совершенно неожиданно, что в этом случае, по всей вероятности, имело место.
— Шеф, взгляните на его правую кисть! — Молчаливый безупречный Лайон, как всегда, знал, на что обращать внимание. Странный рисунок был на внешней стороне кисти погибшего: ярко‑алой масляной краской были выведены цифры «333», внизу надпись «PERICULUM IN MORA».
— Есть какие‑то соображения, что это значит?
Но Лайон только плечами пожал:
— Если вы о переводе — то это примерно так: «Опоздание недопустимо». Те или иные «подписи» на трупах оставляют примерно двадцать семь процентов убийц. Если речь о серийных — этот процент возрастает почти вдвое.
— Собственно, из‑за этого художества из полиции и позвонили в Группу, — продолжал Лайон. — А я решился потревожить вас. Помню наш давний разговор, когда вы сказали, что интересуетесь «сериями». А полиция неделю назад обнаружила другого джентльмена — тоже удушенного, и тоже с таким вот изображением на внешней стороне правой кисти… Вот я и подумал о вас, хотя знаю, что вы здесь в отпуске…
— У тебя под рукой нет той фотографии?
— Я ее вам принесу. Я сравнивал. Они очень похожи — как будто их не от руки рисовали, а использовали штамп…
— Почему на отпускной период приходятся самые горячие дела, а, Лайон? Ты по себе не замечал? — недовольно пробурчал Потемкин. Но и сам он, и давний его помощник знали, что говорится все это больше для проформы. Вторая неделя отпуска в Калифорнии подходила к концу. И были эти две недели такими безмятежными, каких давно не случалось…
Уже и повалялся он в горячих минеральных источниках Каллистоги, и побывал на знаменитом озере Тахо, на границе двух штатов, где надо пешком пройти из Калифорнии в Аризону — и сразу попадешь в казино, запрещенное на другой стороне улицы. Уже пожил денек у знакомых москвичей, обосновавшихся в Силиконовой долине, походил по ярким цветным коридорам «Гугла», куда молодые сотрудники приводят малых детей и собак, где принято в рабочее время, скажем, полежать в гамаке, удобно подвешенном неподалеку от твоего рабочего места… И с удовольствием дегустировал вина знаменитых долин Напа и Сонома… А в Сономе, в знаменитой Лунной долине, молчаливо постоял Потемкин в развалинах легендарного Волчьего логова — дома, который построил себе Джек Лондон. Построил — уйму сил угрохал и денег, а пожить в доме ни дня не сумел — подожгли дом, и сгорел он дотла, а восстанавливать его было уже некому — писатель слег и вскоре умер…Так и остались массивные стены из неровных камней да каменные камины, у которых никогда не сидели люди по вечерам.
А после стоял Потемкин на поляне у простого камня — необработанного, без надписи. Камня, под которым похоронен моряк, боксер, неистребимый романтик, которого, как всех романтиков, судьба сгубила рано.
Так что недели у господина Потемкина были насыщенными — но натура есть натура. И вот уже, залезая в сан‑францисской квартире в привычный свой домашний халат с кистями — тот самый, в котором, по его собственному признанию, ему лучше всего думалось о делах, Олег возвращался мыслями к работе. С негодованием гнал от себя эти мысли, бранил себя за нерадивость — и действительно отключался и продолжал отдыхать.
Но, как понимает вдумчивый читатель, отключение — это тоже процесс, требующий некоторых усилий, и отдых в намеренно «отключенном» от дел состоянии хорош, конечно, но лишен известной первозданности и чистоты.
И — угадайте что? Да, совершенно верно: международный эксперт, специальный консультант Группы, и прочая, и прочая, и прочая, российский гражданин Олег Потемкин, сам себе не признаваясь в этом, начинал скучать. Одним словом, когда Лайон нерешительно спросил о возможности поработать — Потемкин скорее обрадовался.
— Да, и попроси результаты вскрытия побыстрее… Не совсем я уверен, что тут просто удушение. Возможно, его оглушили перед этим, чтобы сломить сопротивление. Или даже отравили. — Олег жестом пригласил Лайона подойти. — И потом, важно знать: смотри, вроде бы на шее — следы пальцев. А дальше — ровная полоса. Чем душили — ремнем? Веревкой? Специальным платком? Кстати, ты не захватил с собой материалы по предыдущему случаю?
Олег отошел в угол комнаты и медленно, по сантиметрам, поворачивал голову — так видеокамеры снимают длинные круговые панорамы, ничего не пропуская.
— Я сделал кое‑какие копии, шеф. Они в машине, внизу. — Лайон следил за взглядом Олега.
— А что там было причиной смерти?
— Асфексия… Но вы правы, там в покойничке найдены следы амбиена — сильного снотворного. Так что, может быть, душили его сонного.
— Нехарактерные какие дела… Душат, если не ошибаюсь, чаще женщин, чем мужчин. И нередко в угаре страсти, так сказать, — сказал Потемкин вполголоса.
— Вы абсолютно правы, шеф. Удушение составляет шестьдесят семь процентов сексуальных убийств. Шестьдесят три процента — когда партнерша престарелая. Пятьдесят девять процентов серийных сексуальных убийств…
Лайон О’Рэйли обожал статистические выкладки.
— А кто был убитый?
— Да тоже вполне благополучный человек. Вэн Рэдинг. Хозяин нескольких веб‑сайтов, занимающихся перепродажами чего угодно кому угодно. Но, по нашей информации, — Лайон подождал, пока Потемкин на него посмотрит, — по нашей информации, основные деньги у него были от порносайтов. И порнофильмы он тоже снимал. Сорок семь лет. Разведен. Жена с дочерью живут в Денвере, он им там купил дом. Здесь у него тоже дом, совсем небольшой. Но уютный. В Сан‑Матео, по‑моему. Рэдинг ни в чем предосудительном не замешан. Головной офис у него — в Сан‑Франциско, это контора, так сказать, а рабочие офисы, откуда его ребята торгуют, — один, по‑моему, в Фостер‑Сити, другой — в Санта‑Кларите. Это уже ближе к Сан‑Хосе. Там же и его порнохозяйство.
