1
Со стороны это смотрелось так, как будто кто-то спихнул в глубокий овраг старый пустой автомобиль, чтобы избавиться наконец от бесполезной рухляди; ни скорость, с которой машина вошла в поворот, ни попытки водителя как-то спастись — если у него вообще было время сделать хоть что-то — не изменили первого впечатления, что это всего лишь старый негодный рыдван, который с грохотом катится вниз по склону, в темноте, сквозь низкий кустарник. И по всему склону рассыпалось содержимое чемодана — носки, нижнее белье, брюки — и еще — бумаги, выпавшие из портфеля или, возможно, из папки. Потом эти бумаги подвергнут самому тщательному осмотру. Они соберут все — до последнего листочка, который сумеют найти, — для последующего изучения. Потом они возьмут по пачке подготовленных заранее листов с машинописным текстом и раскидают их по холму, забирая по несколько штук за раз, а уж ночной ветерок разложит эти листы среди выпавшей из чемодана одежды, металлических обломков и прочего хлама самым естественным образом. А потом все поднимутся обратно к дороге — кстати, а сколько их было? Трудно сказать; двоих-троих будет вполне достаточно. Кто-то из них наверняка вспомнит, что прежде чем ехать, надо сперва убедиться, что водитель не выжил в аварии. Или не выживет. Может быть, им придется еще оказать ему эту услугу — последнюю. Теперь на обочину — вокруг тихо. На повороте с шоссе заметен черный гравий; дорожный знак уже выправили — ряд уголков-стрелок, белых на черном, указывал влево; теперь металлический щит развернут и привинчен на место — стрелки указывают вправо. А на самом шоссе черная полоса резины смыта техническим растворителем — и под ней обнаружились белые буквы, сложенные в слова: СНИЗИТЬ СКОРОСТЬ!
Если бы вы видели эту аварию собственными глазами, скорее всего вы были бы разочарованы — все было так буднично, даже банально. Белый «моррис коммонвелс» на полной скорости врезается в ограждение. Совсем не эффектно — не как в кино. Не как в замедленной съемке, но все равно тяжеловесно и неуклюже. Не самая лучшая смерть. И этот багаж, и бумаги, выпавшие из салона, когда одна из дверей распахнулась и тут же оказалась внизу и была смята тяжестью корпуса; автомобиль перевернулся еще раз, искореженная дверца — словно открытая рана; и чемодан раскрывается от удара. И портфель раскрывается тоже. Одежда разбросана по склону. Носки, нижнее белье, брюки. Машинописные листы. Портфель раскрывается от удара. А может быть, не портфель, а папка.
В поезде Дункан или смотрел в окно, или читал повесть Альфредо Галли о молодом человеке, который увидел в окне автобуса девушку и влюбился в нее с первого взгляда. Юноша проходит мимо остановки, от которой как раз отъезжает автобус. Красивая девушка на заднем сиденье поднимает глаза — и молодой человек чувствует, что он должен с ней заговорить. Он пытается вскочить в автобус, пока тот не набрал скорость, но двери уже закрываются; автобус уходит, а красивая девушка смотрит в заднее окно, обернувшись через плечо. Молодой человек запоминает номер автобуса и в течение целого месяца каждый день ездит этим маршрутом — столько раз, сколько сможет, а точнее, сколько ему позволяет время, он работает официантом в кафе, — но эту девушку он не встречает ни разу. И вот как-то вечером в кафе, где работает молодой человек, заходит — кто бы вы думали?! — та самая девушка! Она приходит одна и садится в углу; достает ручку и маленькую записную книжку, похожую на ежедневник, и начинает что-то писать. Молодой человек устремляется к ее столику, чтобы принять заказ, но его опережает другой официант, по имени Луиджи — которого наш герой ненавидит. Луиджи приносит девушке вермут и успевает немного с ней поболтать, прежде чем его подзывают к другому столику. Молодой человек отчаянно пытается поймать ее взгляд, но она все пишет и пишет в своей книжечке, а если и поднимает глаза, то смотрит в пространство перед собой, и юноше почему-то кажется, что она какая-то подавленная и грустная, «как соловей, свою забывший песню».
Поезд остановился на следующей станции, новые пассажиры садились в вагоны. Дункан почувствовал угрозу своему уединению. Мимо окна купе проплывали лица — люди заглядывали в вагон, искали свободные места, протискивались по проходу дальше. Только не думай сейчас об аварии.
соловей, свою забывший песню. В тот вечер он выполнял свои обязанности в кафе совершенно бездумно, как автомат — все его мысли были заняты девушкой за угловым столиком.
Кто-то поставил сумку на сиденье напротив. Дункан поднял глаза — черноволосая девушка, судя по всему, иностранка. Она запихивала свои вещи на багажную полку. Взглянула на него сверху вниз — спросила, свободно ли место. Итальянский акцент. Дункан молча кивнул. Она села и принялась выкладывать что-то из сумки на столик. Подмокший бумажный пакет с бутербродами и книга.
Девушка продолжала писать у себя в ежедневнике, полностью сосредоточившись на работе и отрешившись от всего окружающего, словно какой-нибудь механизм, — хотя равномерное движение ручки по бумаге больше напоминало некий природный процесс, неудержимый, бездумный. Молодому человеку, наблюдавшему за девушкой, этот процесс казался волнующим и влекущим, но одновременно он и раздражал —
ибо он поглощал девушку целиком, и она ни на что не обращала внимания.
— Вижу, вы читаете Альфредо Галли? — услышал Дункан.
И над страницами записной книжки ее ручка порхала, как бабочка-однодневка.
Читать в поезде — совсем не то, что читать дома. Дома можно расслабиться, вытянуть ноги, уединиться. Никто и ничто тебя не беспокоит, и ты отрываешься от книги только тогда, когда сам захочешь. А в поезде все отвлекает: маленький мир за окном то и дело мелькает очередной станцией, посторонние люди входят к тебе в купе и крадут у тебя часть пространства. Многим хочется поговорить. И чужие рассказы вторгаются в сюжет книги, следить за которым и без того нелегко. Книга, которую ты читаешь в поезде, совсем не та книга, которую ты читаешь дома: она полна пауз, заминок и отступлений.
Девушка была итальянкой, в Британию приехала ровно неделю назад. Сейчас она рассказывала ему, почему ей не понравился Лондон.
— Меня обокрали в метро — представляете?! — на станции «Кингз-Кросс». В первый же день по приезде! Я садилась в поезд — а вокруг столько народу, тебя толкают со всех сторон, одни хотят выйти, другие — войти, и я в самой давке, и ни туда ни сюда! Как раздавленная букашка. Ох, думаю, хоть на помощь зови. Все-таки втискиваюсь в вагон, двери закрылись, поезд поехал, и только тут я понимаю, что сумочка-то — тю-тю! Слава богу, там в кошельке было немного — всего несколько фунтов. Но теперь я научилась, что надо быть осторожнее.
История, которую ты читаешь в поезде, — история хрупкая и деликатная. Как ни старайся следить за сюжетом, его очень легко потерять в чаше чужих разговоров, сквозь которую тебе поневоле приходится пробираться. Эта девушка не даст тебе спокойно почитать, Дункан. Нечего и пытаться. Ее зовут Джиованна.
Джиованна родом из Кремоны. С детства ей страстно хочется уехать оттуда — куда угодно. Она едет в Милан и поступает в университет; и многие молодые люди в нее влюбляются, и она тоже влюбляется в молодых людей, но вот беда — они никак не совпадают: среди тех, кто хочет ее, нет ни одного, кого хотела бы она. И иногда она думает, что в конце концов ей суждено стать одинокой старухой в черном, которая будет сидеть на балконе и глядеть вниз, на мир, полный сожалений и неудовлетворенных желаний. Можно, конечно, поступиться высокими идеалами и выйти замуж за Фабио: он милый, но жутко нудный в своих непрестанных попытках ей угодить. Фабио переезжает в Цюрих и до конца своей жизни каждый год присылает ей на именины открытку.
