— Вы заблуждаетесь по поводу одного очень важного обстоятельства.
— Вы хотите сказать, что не приходитесь мне кузеном?
— Нет, я имею в виду другое.
«Жаль, — подумала Лиана. — Меня бы это очень порадовало». Она выжидательно прищурилась.
— Так в чем же я заблуждаюсь?
— Ну что ж, придется повториться. — Его темные глаза блеснули. — Я ни в коей мере не обязан проявлять по отношению к вам гостеприимство. Так что не трудитесь упрекать меня в этом.
— Я вас не упрекаю. Я просто говорю, что…
— Что? Что вы говорите? Что мои манеры оставляют желать лучшего?
— Можно сказать и так.
— Я предложил вам пива? — с жесткой усмешкой заметил Фелипе. — Чего же еще вы хотите?
Лиана ответила ему саркастической улыбкой.
— Вы не предложили мне пива, а просто показали, где его взять. А в школе меня учили, что это не то же самое, что угостить гостя пивом.
— Чего же вы ждали от меня? Чтобы я сам налил бокал и принес вам?
— По крайней мере именно так я бы поступила, если бы принимала вас у себя в гостях.
— Но вы для меня не гость. И это не мой дом.
— Это дом нашей бабушки. Вы знали ее лучше, чем я, наверняка считались здесь своим человеком. Думаю, вы бы не надорвались, если бы проявили хоть немного…
Лиана не договорила своей фразы о гостеприимстве, ей вдруг расхотелось выяснять отношения. Какого черта вести пустой спор с человеком, которого все равно не переубедишь? Стоило ли лететь через океан только для того, чтобы препираться с этим наглецом?
Лиана решила, что больше играть себе на нервах не позволит. Слишком долго она ему уступала.
Приняв воинственный вид, Лиана подошла к нему поближе и требовательно спросила:
— Так почему же вы послали телеграмму и потребовали моего приезда? Наверное, для этого были веские причины, а?
— О да, достаточно веские.
Несколько мгновений Фелипе разглядывал ее, медленно обшаривая своими наглыми черными глазами ее фигуру сверху донизу, словно желая изучить каждую деталь.
Лиана внутренне сжалась. Эти пронзительные глаза, казалось, ласкали ее и в то же время выражали презрение. Они словно проникали под ткань ее одежды и прикасались к ее живой, теплой и пульсирующей плоти.
Потом он улыбнулся кончиками губ и поднял взгляд к ее лицу.
— Я немного удивлен, что вы отправились в такое далекое путешествие одна. Я думал, вас будет сопровождать ваш жених, Клифф.
Услышав имя Клиффа, Лиана вдруг почувствовала тепло в душе. Дорогой Клифф… Уж он бы показал этому грубияну!
Но она не хотела позволить Фелипе уклониться от темы разговора.
— Вы не ответили на мой вопрос, — напомнила она.
— Он сборщик налогов или что-то в этом роде, да? — продолжал Фелипе, как будто не слышал ее вопроса. — Что, не смог взять отпуск?
Лиана глубоко вздохнула. Ей захотелось ударить этого стервеца. Как он смеет допрашивать ее, да еще таким пренебрежительным тоном, про ее жениха? Про человека, который стоит десятка таких, как этот Фелипе?
Лиана красноречиво, в упор воззрилась на него и поняла, что Фелипе доставляет удовольствие задевать ее и оскорблять ее чувства.
Едва сдерживая гнев, она сказала:
— Так вы будете отвечать на мой вопрос? Вы скажете наконец, зачем понадобился мой приезд в Эль-Дотадо?
Немигающим взглядом Фелипе смотрел на нее и потягивал пиво. Его злые, как у дьявола, глаза словно сверлили ее насквозь.
— Для девушки, которая путешествует одна, вы проделали слишком долгий путь. Как я уже сказал, вы, должно быть, весьма самостоятельная особа.
Сжав губы, Лиана отвернулась. Еще мгновение — и она схватила бы его за горло и придушила. Пытаясь успокоиться, Лиана пересекла комнату и подошла к бару. Банка холодного пива была бы сейчас в самый раз.
Стоя спиной к Фелипе, она достала банку, сняла с полки высокий бокал и налила себе холодного светлого пива, косясь на Фелипе из-за плеча.
— Здесь есть еще бокалы. Хотите, я и вам налью?
— Если бы хотел, я бы сам себе налил, — насмешливо ответил Фелипе. — Мои манеры вас раздражают, а, сеньорита?
По-прежнему стоя к нему спиной. Лиана молча улыбнулась и медленно сделала большой глоток, с наслаждением ощутив во рту освежающую прохладу.
Она сама не раз пила пиво прямо из банки, так что отнюдь не манеры Фелипе раздражали ее. Лиане не нравился этот человек сам по себе. И предлагая налить ему бокал, Лиана просто хотела поддеть его.
Она повернулась к Фелипе.
— Здесь что-то происходит. Что-то такое, чего я не понимаю. Какие-то ваши намеки… Словно вы хотите сказать, что я приехала с тайным коварным умыслом. — Лиана пристально уставилась на него. — Может, объясните наконец, что все это значит?
Фелипе улыбнулся уже знакомой ей жесткой улыбкой.
— Вы действительно потрясающая актриса, — издевательски протянул он. Почему вы выбрали журналистику вместо театральной карьеры?
Лиана с силой сжала бокал. Глоток пива помог ей сдержать гнев. Стараясь не смотреть в его черные глаза, которые выводили ее из себя, она спокойно подошла к креслу, стоявшему напротив Фелипе.
— Думаю, нам предстоит долгий разговор, — с сарказмом сказала она и скользнула по нему быстрым взглядом. — Не возражаете, если я сяду?
— Ничуть. А даже если бы возражал… — Он сделал паузу и твердо посмотрел на нее. — Я здесь не хозяин и не имею права возражать.
Такое самоуничижение прозвучало в его устах очень неожиданно. Опустившись в мягкое кресло, Лиана не смогла сдержать недоверчивой улыбки. Фелипе Мендез, конечно, принадлежал к тому типу людей, которые чувствуют себя хозяевами в любом месте.
Размышляя об этом, Лиана чуть не пропустила его следующую реплику:
— В конце концов, раз уж на то пошло, то это кресло — ваше.
Наступило молчание. Лиана нахмурилась и спросила:
— Что значат ваши слова? — И слегка улыбнувшись пришедшему ей на ум объяснению, добавила:
— Может быть, вы хотите сказать, что бабушка Глория оставила мне это кресло в своем завещании?
Фелипе кивнул.
— Да, действительно, так оно и есть. — Он холодно улыбнулся. — Вы довольны этим?
— Очень. Прекрасное кресло… — Заявление Фелипе было таким неожиданным, что Лиана даже немного растерялась. Желая скрыть свое смущение, она погладила рукой мягкую и красивую обивку кресла.
«Славная старушка, — растроганно думала она. — Надо же, оставила мне кресло как память о себе…»
— Бабушка завещала вам и диван, на котором я сейчас сижу, — продолжал Фелипе. — И вон то кресло. И кресло, которое стоит у окна.
