Туман замесил густое серое варево ночи, затянул им звезды и скрыл свет луны, хотя до рассвета оставалось еще не меньше двух часов.
Стая друзей летела очень быстро. Попутный ветер бодро гнал их вперед, увеличивая скорость на два или даже на три узла, как вдруг в густом пепельном воздухе промелькнуло что-то белое.
Затем густой туман прорезал пронзительный крик:
— Тупиковая тревога! Тупиковая тревога!
— Ох, тысяча извинений! Он в вас врезался? — спросил невесть откуда взявшийся взрослый тупику Копуши.
— Почти, — проворчал Копуша, но в следующий миг изумленно воскликнул: — Глаукс Всемогущий! Крепыш?
— Крепыш! — хором закричали Сорен, Гильфи и Сумрак.
— Крепыш? — Мартин непонимающе переглянулся с Руби. — Что за нелепое имя?
— Это мое имя, мое! — прокричал тупик. — А вот это Крепышонок, мой сынок. Вот уж не думал когда-нибудь снова увидеть вас всех!
— Крепышонок? Сын? Так ты… уже стал отцом? — пролепетал Сорен. Большой тупик теперь летел рядом с маленьким, крепко прижимая его крылом.
— Да-да-да! Разве это не потрясающе?
— Потрясающе? Но… ты же младше нас? — выдавил Сорен. Он вспомнил, как несколько зим тому назад его с друзьями отнесло ветром к Ледяным Проливам. Они тогда врезались в ледяную скалу и познакомились с престранной семейкой тупиков. — Просто не могу поверить, что ты уже отец!
— Да-да-да, отец! Так уж заведено у нас, у тупиков. Мы рано взрослеем.
Сорен с Гильфи обменялись понимающими взглядами.
Похоже, они оба подумали об одном и том же: «Вообще-то, повзрослеть еще не значит поумнеть».
Тупики считались самыми глупыми созданиями во всем птичьем мире — причем в любом возрасте. А теперь оказывается, они к тому же так рано обзаводятся семейством. Уму непостижимо!
— Далеко еще до Ледяных Проливов? — спросила Гильфи.
— Откуда мне знать, я же тупой, — забулькал Крепыш. Как известно, бульканье у тупиков означает смех.
— Что вы тут делаете? — вежливо осведомился Копуша. — И почему твой малыш чуть в меня не врезался?
— Как здорово, что вы появились именно в это время! — вместо ответа прокричал Крепыш.
— А чем оно примечательно? — поинтересовался Сорен.
— Тем, что сейчас Праздник Тупичков-Дурачков.
— Тупи… Что-что? — переспросил Сумрак и грубо рявкнул: — Эй, полегче, малый! — потому что еще один маленький тупик с силой врезался в его левое крыло.
— Праздник Тупичков-Дурачков! Это ночь, когда маленькие тупики впервые летают над океаном. В это время они часто врезаются во все подряд и даже падают на землю.
— Угу, мы так и поняли, — хмыкнул Сорен, а про себя подумал: «Тупики летают хуже всех на свете, неудивительно, что они ничему не могут научить своих детей!»
— Ледяные Проливы! — закричала Гильфи. — Прямо по курсу!
— Как приятно узнать, куда летишь! — обрадовался Крепыш. — Полетели, мой миленький Крепышонок. Лети за папочкой, а папочка полетит следом за этими умными птичками!
Через несколько минут они очутились возле ледяной стены, сплошь утыканной крошечными норками.
Тупики гнездились в трещинах и углублениях многочисленных скал Ледяных Проливов.
«Зато они отлично умеют ловить рыбу!» — вспомнил Мартин, а вслух сказал:
— Вы только посмотрите!
Он уселся на край ледяного гнезда и во все глаза уставился на подругу Крепыша. Та только что вернулась с полным клювом рыбы и теперь с гордостью раскладывала ее в длинный ряд на дне гнезда.
— Ах, моя умница Тунпа! Ты просто чудо, прелесть, душка! — заголосил Крепыш. — Ну и хозяйка у меня, всем на зависть! — Он с любовью посмотрел на свою подругу, а потом с тем же чувством обвел глазами добытую ею свежую рыбу.
— Милый мой Крепыш! Ну, рассказывай, как наш Крепышонок отличился на Празднике Тупичков-Дурачков? Часто врезался?
— Часто, прелесть моя! Очень часто.
— Вот умница! — Туппа оторвала свой взгляд от пола ледяной пещерки и весело замахала в воздухе забавными и яркими оранжевыми лапками.
— Простите мое любопытство, мадам, — сделал шаг вперед Копуша, — но я хотел узнать, почему вы обрадовались, услышав, что ваш сынок часто врезался в препятствия во время урока? Разве вы не хотите, чтобы Крепышонок научился хорошо летать?
Туппа застыла, взмыв в воздух. Затем клюв ее горестно раскрылся, а из глаз брызнули слезы.
— Будет, будет, душечка, — бросился к ней Крепыш и принялся ласково похлопывать свою подругу по крылу.
— Что я такого спросил? — опешил Копуша. — Я вовсе не хотел ее обидеть, честное слово…
Но Туппа уже опустилась на ледяной пол. Ее грудка судорожно вздымалась от рыданий.
— Пустяки, — отмахнулся Крепыш.
— Пустяки?! — взвизгнула Туппа и, подскочив к мужу, отвесила ему тяжелую оплеуху. — Ты называешь это пустяками? Наш единственный сыночек покидает родной дом, а для тебя это пустяки?
— П-покидает? — пролепетал совершенно ошарашенный Копуша.
— Да! Сразу после того, как молодой тупик научится летать, он улетает навсегда. Навсегда! Улетает! — прокричала Туппа и снова зарыдала.
— Но я не хочу ждать! — заголосил маленький Крепышонок. — Я ничего не боюсь! И вообще, я же вернусь! Скоро я прилечу обратно, и буду вас навещать… и все такое.
— Так все говорят! — еще громче заплакала Туппа. — Но никто не возвращается… Правда, Крепыш?
— Ну, вообще-то, ты права. Мы, тупики, слишком тупые, чтобы найти дорогу к родительскому гнезду, — честно ответил отец.
Туппа заморгала, пытаясь стряхнуть слезы, и вдруг испуганно вытаращила глаза. Теперь она с ужасом смотрела в угол своего ледяного гнездышка.
— Что это там такое… откуда взялась эта… эта куча грязных перьев?
— Глаукс! — пробормотала Гильфи.
— Позвольте мне все объяснить, — вышел вперед Сорен. — Это всего-навсего старая пещерная сова. Она немного не в себе, поэтому нам поручили доставить ее в обитель Глауксовых сестер на остров Полноводный.
Туппа сделала осторожный шажок в сторону Вислошейки и внимательно уставилась на нее. Потом обошла старуху кругом, словно хотела изучить со всех сторон. Секунду спустя Туппа шлепнулась на ледяной пол рядом с «кучей грязных перьев» и попросила:
— Крепышонок, дорогой, принеси мне небольшую рыбку.
— Что значит — небольшую? — немедленно заинтересовался Крепышонок. — Маленькую, что ли? Небольшая — это маленькая, а большая — немаленькая?
— Закрой клюв и принеси мне рыбу! — прикрикнула мать.
— Ладно, ладно. Не стоит попусту ерошить перышки, мамаша, — ответил сынок и тихонько прошептал: — Скорее бы свалить отсюда!
