Книга Тюльпаны - Александръ Дунаенко

Первая любовь… Да, случается такое. Один раз. Первая любовь не бывает два раза. Как и нельзя потерять два раза невинность. Всё это даётся нам в жизни только на один раз.

Бывают потом любви и вторые и следующие. Которые, может, даже, чем Первая, лучше в десять раз.

Только Первая, какая уж она ни была, никогда не забывается.

И для Первой нет никаких исключений. Она не может выглядеть безоговорочным подарком. Что, мол, если Первая – то всё в ней самое лучшее. К Первой никаких снисхождений.

«Любовь зла – полюбишь и козла» – это и к Первой любви может относиться.

Мою первую любовь звали Сабина. Познакомились совсем неожиданно: ехали в лифте, застряли. Было время поговорить. Даже попереживать: сидели мы в лифте часа три, Сабине захотелось в туалет. Она вначале стала разговаривать со мной невпопад, потом созналась в проблеме. Я пробовал её отвлекать. Пока девушка переминалась с ноги на ногу, приседала, сжимая колени, я кричал, танцевал, прыгал. Наконец, лифт пошел, и трагедии не случилось.

Оказывается, Сабина жила напротив моего дома, в десятиэтажке. Странно, что я не замечал её раньше: девушка она была заметная, ростом почти с меня, красиво одевалась.

И теперь я, выглядывая в окно, мог наблюдать, как она выходит из подъезда и бежит, цокая каблучками по тротуару, в свой медицинский институт. (В лифте я её спрашивал, не приносит ли Сабина домой руки, ноги и прочие части человеческих тел, чтобы учить уроки. Много ещё смешного я у неё спрашивал. Может, потому ей так нестерпимо и захотелось в туалет).

Как-то совсем незаметно, вошло у меня в привычку, подолгу сидеть у окна и ожидать, когда из дома девушка выйдет. Когда – возвратится.

Ну, нет, я был не какой-то инвалид, который сутками напролёт мог сидеть у окна и наблюдать, как день сменяется ночью. Просто… я… в свободные минуты у окна задерживался… А, вдруг?…

И, случалось, мне везло: открывалась дверь подъезда, и я видел её, девушку моей мечты…

Редко когда уже на первом свидании удаётся достигнуть той степени интимности, какая случилась у нас с Сабиной. При встречах мы теперь всегда улыбались друг другу, как близкие люди. Я часто стал «случайно» сталкиваться с милой девушкой то у подъезда, то на пути к нашим, стоящим друг напротив друга, домам…

Обычно единственный для нас в мире человек находится где-то рядом. Да, в соседнем доме, на ближайшей, через дорогу, улице. В одном классе, школе. Если деревня, то – в одной деревне.

Единственный в мире самый родной и любимый человек – рядом, в деревне. Вокруг несколько миллиардов народонаселения, вариантов тьма. Но никому эти варианты не нужны. Потому что родной, любимый, единственный – вот он, рядом!..

Я смотрел на Сабину издали и совсем вблизи и думал, что – да! Вот он, человек, который… которая… самая красивая! Самая лучшая! Самая-самая!..

Когда я «случайно» встречал Сабину, я сам не верил своему счастью. Что вот она остановилась, разговаривает со мной, мне улыбается.

И мы с ней стали ходить в кино и в кафешки.

Но только кажется, что всё получилось так просто.

Я до этого с девчонками не имел никаких отношений. Всё, чего я достиг в своём «воспитании чувств», так это пять лет издали смотреть на Маринку Огневу, лучшую ученицу и первую красавицу в нашем классе.

Потом после девятого класса она ушла учиться в кооперативный коллеж, и на этом моя такая с ней любовная связь оборвалась.

Никаких касаний, никаких там – за ручку подержать. Ничего этого не было. Я и помыслить не мог, что Маринку можно трогать, целовать. Если я случайно в классе встречался с ней глазами, то внутри меня всё вспыхивало и потом ещё не тухло весь день, хотя и уроки уже давно кончились, и Маринка давно ушла к себе домой, как и я – к себе.

И вот тут Сабина! Чернобровая и черноглазая. Стройноногая и в ярких платьицах. А какие чулочки, какие туфельки! А какие… Губы!.. И – запросто со мной, с обыкновенным, разговаривает. Смеётся на каждом с нашим с ней шагом. Ах! Видать, я ей понравился! Чего представить было невозможно, но – я же видел это своими глазами! Да, конечно, нравлюсь! И слушает Сабина меня с интересом. И соглашается со мной, куда попало, ходить.

Я не хотел особо заглядывать в будущее. Мало ли что там, в этом будущем, могло произойти. Я жил сегодняшним днём. Который с утра до вечера был наполнен незнакомым счастьем. И хотелось только, чтобы такой же день был и завтра. И послезавтра.

И, казалось, причин, чтобы это моё счастье продолжалось бесконечно, не могло случиться никаких.

И события развивались.

Во-первых, была весна. Лучшее время года. Летом комары, да мухи. Осень – приготовление к спячке. Зима – вообще время тёплых одеял, одежд, анабиоз. А весна – это праздник и природный и всенародный. Растаивают белые снеги, появляется трава, в гулких влажных вечерах слышно, как набухают и лопаются на деревьях почки.

А потом наступает всеобщее цветение – ужас для аллергиков, но радость для остального мира.

Как будто распахиваются двери огромного магазина с дорогим парфюмом и всё это – совершенно бесплатно!

Липы, акации, сирень, одуванчики, девушки – всё цветёт и пахнет!

Когда мы впервые встретились с Сабиной в лифте, было ещё довольно прохладно. Но потом пришёл месяц май, и вся девичья милитаристская атрибутика обнаружила себя во всей своей неотразимой мощи. Я увидел, кроме милого личика ещё и хорошенькие ножки и… чудные холмики, весьма заметно приподнимавшие ткань кофточки.

И тут уж я разглядел и все её чулочки, и все туфельки.

Влюблённый человек должен быть смелым.

Ему нужно как-то в своих интересах и симпатиях продвигаться вперёд. Любовь – такое дело, что никак нельзя оставаться на достигнутом.

Достижения, правда, у меня были ещё довольно скудными, но они были: мы уже, чисто по-дружески, по-товарищески, встречались с Сабиной, я даже осмелился как-то взять её за руку. А потом пошёл ещё дальше: стал её пожимать, поглаживать. Принимающая сторона не возражала. И часто я слышал ответное пожатие, отчего на мгновение обе мои ноги неслышно отрывались от земли.